Красная Страна

Они оставили Ашранк позади, но они несли Ашранк с собой — священная земля их дома была в ее кисете. Они маршировали быстро и уверенно, и прошло немного времени, прежде чем они достигли долины Озера Поиска; в зеркале поверхности отражался кусок неба. Скарлаер ждал в руинах.

— Ты поймал их? — спросила Уто.

— Нет. — Молодой охотник хмурился, словно побег Чужаков был оскорблением ему одному. Некоторые люди, особенно молодые, все воспринимают как обиду, от ливня до упавшего дерева. Из этой обиды они могут создать оправдание любой глупости и любому насилию. За ним придется наблюдать. — Но мы нашли их следы.

— Сколько их?

Маслингал сел на корточки, плотно сжав губы.

— Знаки странные. Иногда выглядит, будто двое пытаются выглядеть, как дюжина, иногда будто дюжина пытается выглядеть, как двое. Иногда есть ощущение беспечности, иногда ощущение желания, чтобы их преследовали.

— Значит их желание исполнится, и гораздо больше, чем они желают, — прорычал Скарлаер.

— Лучше никогда не давать врагу то, чего он больше всего желает. — Но Уто знала, что у нее нет выбора. У кого есть выбор, в конце концов? — Последуем. Но будем осторожными.

Лишь когда пошел снег и спряталась луна, Уто дала знак остановиться. Она лежала, но не могла заснуть, под грузом лидерства, пока время ускользало, чувствуя тепло земли и боясь того, что случится.

Утром они ощутили первую прохладу, и она махнула остальным надеть меха. Они оставили священную землю и трусцой пробежали лес шуршащей толпой. Скалаер вел их по следам быстро и безжалостно, всегда во главе, всегда маня их вперед, и Уто было больно, она дрожала и тяжело дышала, размышляя, сколько еще лет она сможет так бегать.

Они остановились поесть около места, где не было деревьев, только незапачканный снег, поле белой невинности, но Уто знала, что лежало под ним. Корка замороженной земли, а затем тела. Гниющие останки Чужаков, которые пришли копать землю, рыться в ручьях, срубать деревья и ставить свои гниющие лачуги среди курганов старых и почтенных мертвых, истощая мир, истощая друг друга и распространяя чуму жадности в священные места.

Уто села на корточки и посмотрела на чистую белизну. Раз Собрание обсудило аргументы и вынесло суждение, то сожалениям нет места; и все же они у нее оставались, часто проверяемые и отшлифованные, и так же ревностно охраняемые, как запасы любого сквалыги. Что-то ее личное, возможно.

Люди Дракона дрались, всегда. Побеждали, всегда. Они дрались, чтобы защитить священную землю. Чтобы защитить место, где добывали еду Дракона. Чтобы отбирать детей так, чтобы учение Делателя и работа Делателя могли быть переданы и не потеряны, как дым на ветру времени. Бронзовые листы напоминали им о тех, кто боролся, и о тех, кто пал, о том, что было выиграно, и о том, что было потеряно в тех битвах прошлого, и дальнего прошлого, назад в Старое Время, и раньше. Уто не думала, что Люди Дракона когда-либо убивали столь много с такой мелкой целью, как они сейчас.

В лагере шахтеров была малышка, но она умерла; и два мальчика, которые теперь были с Ашодом и процветали. Еще была девочка с вьющимися волосами и умоляющими глазами, как раз на пике перехода в женщину. Уто предлагала взять ее, но ей было тринадцать, а даже десять зим были риском. Она помнила сестру Ваердинура, взятую у духов слишком взрослой, которая не смогла измениться и несла в себе ярость мести, пока ее не пришлось изгнать. Так что Уто пришлось перерезать горло девочке и нежно положить ее в яму, и снова думать о том, что не смела сказать — могло ли учение, которое ведет их к такому, быть правильным?

Начинался вечер, когда они посмотрели на Бикон. Снег прекратился, но небо было мрачным в предвкушении большего. На вершине сломанной башни мерцало пламя, и она насчитала еще четыре огня в окнах, но в остальном место было темным. Она видела очертания фургонов, один очень большой, почти как дом на колесах. Несколько лошадей толпились у перил. Все, что она ожидала от двадцати человек, все опрометчиво, за исключением…

В сумерках следы, заполненные свежим снегом, виднелись слабо, так что они были не более чем ямками, но она увидела один, а затем еще и еще — как увидеть одно насекомое, а потом заметить, что земля ими усеяна. Следы пересекали долину от деревьев до деревьев и обратно. Вокруг курганов и перед ними, и снег был расчищен от их входов. Теперь она видела, что улица между лачугами была изрыта и утоптана, и древняя дорога к лагерю была не лучше. Снег на крышах таял от тепла внутри. На всех крышах.

Слишком много следов для двадцати человек. Намного больше, даже для беспечных Чужаков. Что-то было не так. Так что она подняла руку для остановки, наблюдая, изучая.

Затем она почувствовала, как Скарлаер двинулся перед ней, оглянулась, чтобы увидеть, что он уже проскальзывает через кусты, без приказов.

— Стой! — прошипела она ему.

Он фыркнул на нее.

— Собрание приняло решение.

— И они решили, чтобы я вела! Я сказала ждать!

Он фыркнул оскорбление, повернулся к лагерю, и она бросилась за ним по пятам.