Красная Страна

Они наконец добрели до отмели, животные двигались и пыхтели, колеса скрипели на гальке, лошадь Шай дрожала под ней, и это была вторая, на которой она ездила в тот день.

— Называешь это чертовым бродом? — крикнула она Свиту, перекрикивая шум воды.

Он ухмыльнулся в ответ, жесткое лицо сморщилось добродушием. — А ты как это зовешь?

— Течение реки, такое же, как везде, годное лишь чтобы утопиться.

— Тебе следовало сказать, если не умеешь плавать.

— Я умею, но этот фургон не ебаный лосось, вот что я тебе скажу.

Свит повернул лошадь легчайшим движением пятки.

— Ты разочаровываешь меня, девочка. Я записал тебя в любители приключений!

— Никогда по своей воле. Ты готов? — крикнула она Лифу. Парень кивнул. — Как насчет тебя?

Маджуд махнул слабой рукой:

— Боюсь, я никогда не буду готов. Пошли. Пошли.

Так что Шай снова обернула веревку, хорошенько вздохнула, подумала о лицах Ро и Пита, и направилась за Свитом. Холод добрался до ее икр, затем до бедер, волы нервно вглядывались в дальний берег, ее лошадь фыркала и трясла головой, ни один из них не горел желанием снова окунуться, Лиф работал хворостиной, крича: — Тише, тише.

Последний участок был самый глубокий, вода бурлила вокруг волов, порождая белые волны за ними. Шай потянула веревку, заставляя их войти в поток по диагонали, просто чтобы выйти на прямой курс, пока фургон трясло изломанным течением — низ и колеса наполовину под водой, затем под воду ушли и визжащие оси, затем весь он почти поплыл, и это была чертовски хреновая форма для лодки.

Она увидела, что один из волов поплыл, его шея вытянулась, оттого что он старался удержать расширенные ноздри над водой, за ним и второй, испуганные глаза вращались, за ним и третий, и Шай почувствовала, что веревка сильно натянулась, она обернула ее сильнее вокруг предплечья, и вложила в нее весь свой вес, пенька затянулась у ее перчатки, вцепляясь в кожу над ней.

— Лиф! — прорычала она сквозь зубы, — Переходи к…

Один из вожаков поскользнулся, шероховатые лопатки сильно толкались, когда он старался встать на ноги, затем он повернул направо и сбил с ног соседа, и их понесло в сторону по реке. Веревка дернула правую руку Шай, словно кусок за куском срезала ее мышцы, наполовину вытащив ее из седла, прежде чем она поняла, в чем дело.

Теперь два передних вола барахтались, брызгались, таща следующую пару с пути, а Лиф визжал на них и стегал хворостиной. Возможно с тем же успехом можно было стегать реку, что по большей части он и делал. Шай потащила изо всех сил. С тем же успехом она тянула бы дюжину мертвых волов. Что скоро и будет.

— Блядь, — выдохнула она, веревка внезапно соскользнула по руке, и пронеслась вокруг предплечья, едва удалось ее удержать, кровь на пеньке смешалась с вспененной водой, брызги попали на ее лицо и мокрые волосы, животные ужасно замычали, а Маджуд ужасно завопил.

Фургон потащило в сторону, он заскрипел, почти поплыл, почти перевернулся. Первое животное как-то нащупало дно, и Савиан шлепал и рычал на него, а Шай, вытянула назад шею и тащила, тащила; веревка врезалась в ее руку, и лошадь дрожала под ней. Взгляд на дальний берег, люди махали руками, их крики и ее дыхание и барахтанье зверей сливались в ее голове в одну пульсацию.

— Шай. — голос Ламба. Сильная рука обняла ее за плечо, и теперь она знала, что может отпустить.

Как тогда, когда она упала с крыши сарая, и Ламб поднимал ее. «Теперь все хорошо. Тише, тише». Солнце мерцало сквозь веки, и во рту был привкус крови, но страха больше не было. Позже, годами позже, он перевязывал ожоги на ее спине. «Это пройдет, пройдет». И как она подходила к ферме после всех тех черных лет, не зная, что она там найдет, или кого, и увидела его, сидящего у двери с той же улыбкой, что и всегда. «Хорошо, что ты вернулась», — словно она только вышла минутой раньше. Он тогда крепко обнял ее, и она чувствовала уколы слез под закрытыми веками.

— Шай?

— Уф. — Ламб сажал ее на берег, размытые лица мелькали в фокусе вокруг нее.

— Ты в порядке, Шай? — кричал Лиф. — Она в порядке?

— Дайте ей немного места.

— Заставьте ее дышать, быстрее.

— Я дышу, — проворчала она, отмахиваясь от их хватающих рук, борясь за то, чтобы сесть, не зная, что случилось, и когда она здесь оказалась.

— Тебе не лучше немного посидеть спокойно? — спросил Ламб. — Тебе нужно…

— Я в порядке, — отрезала она, проглатывая рвотный позыв. — Гордость слегка задета, но это пройдет. — На ней уже было довольно шрамов, в конце концов. — Руку поцарапала. — Она застонала, стаскивая зубами перчатку; каждый сустав ее правой руки пульсировал; поворчала, пошевелив дрожащими пальцами. Кровоточащий ожог от веревки обвивался вокруг ее предплечья, как змея на ветке.

— Плохая царапина. — Лиф шлепнул себя по лбу. — Моя вина! Если б я…

— Никто кроме меня не виноват. Надо было отпустить чертову веревку.

— Я из тех, кто признателен, что ты этого не сделала, — Маджуд наконец оторвал пальцы от сиденья фургона. Сейчас он закутывал плечи Шай в одеяло. — Я далеко не хороший пловец.