Красная строка. Сборник 3

Они сидели рядом друг с другом.

– Я не нашел твой телефон. Прости! – наконец, заикаясь, сказал Владик, – запутался шортами в коряге, воздуха стало не хватать… и больше ничего не помню… Спасибо, что спас!

– Никогда так больше не делай! Ты не слабак, слышишь, не слабак! – закричал Даня, размазывая слезы по щекам.

Владик ничего не ответил. Его била крупная дрожь, но не от холода, а от страха.

Дмитрий Шостак

Прогулки по воде

Закрывая дверь своей квартиры, Евгения Дмитриевна вспомнила о забытом кошельке и так резко вернулась назад, что столкнулась с собственным запахом. Это был запах старомодных духов, слегка неприятный запах изо рта, запах пудры и, как ей показалось, нафталина. Впервые за свои 43 года Евгения Дмитриева осознала, что слышит этот запах уже давно. Это был запах одинокой старости. Уже в лифте у неё навернулись слезы. Настроение было испорчено окончательно где-то между пятым и четвертым этажом. Идти на фирму не было никакого желания. Евгения Дмитриевна очень серьезно относилась к алкоголизму, и сейчас это было вполне обдуманным решением. Депрессия, как голодная акула, услышав запах негативных мыслей, накинулась на Евгению Дмитриевну, растерзала все хорошие воспоминания, не оставила не одного, и сейчас вся жизнь ей казалась пустой, неудавшейся. Еще примешивался комплекс возраста, мол «куда мне, уже поздно что-либо менять». Во всем городе не нашлось бы более несчастного человека, чем стоящая сейчас у винного прилавка Евгения Дмитриевна.

После пары рюмок коньяка вся эта история уже не казалась такой трагичной, что ей, собственно, ещё нужно было. Маленькое производство по разливу минеральной воды всегда приносило небольшие, но для скромной жизни в небольшом городке, приличные деньги. Единственное, что удручало, это плохие отношения с дочерью, но здесь поступаться принципами она не хотела. Вообще, надо сказать, принципы играли важную роль в её жизни. Евгения Дмитриевна считала, что благодаря её принципам она смогла встать на ноги, когда её бросил муж с трёхлетней Настюшей, организовать производство воды. Да много еще было «побед» благодаря принципам. Но одного она не добилась – найти подходящего мужчину ей так и не удалось. И Евгения Дмитриевна решила: раз у неё не было счастливого замужества, так уж дочке она его организует. Максим ей сразу не понравился, скорее оттого, что он художник. Творческие люди, как ей казалось, мужья ненадежные, непостоянные, как и их ремесло – сегодня на коне, а завтра… И хотя они встречались уже около года, своего отношения к нему мать так и не изменила, что служило причиной многих скандалов. «Ну, ничего, будет у меня дочка замужем за нормальным парнем, а не за этим. Ничего, перебесится», – думала Евгения Дмитриева, сидя с рюмкой коньяка перед телевизором, где розовощекие и холеные герои разыгрывали нешуточные страсти несуществующей жизни. И сейчас вся эта утренняя истерика казалась такой глупой и абсолютно не достойной внимания, что захотелось вспомнить, с чего она началась. Ах да, запах. И снова, словно дежавю, всплыл этот запах. На этот раз она отчетливо поняла, что впервые услышала его в тот вечер, когда она разругалась с дочерью и та уехала к Максиму. Это случалось и раньше. И она всегда возвращалась, но в тот вечер был этот запах, даже не запах, а чувство, что сейчас что-то изменилось. На следующий день, когда мать была на производстве, дочка вернулась домой, чтобы забрать вещи, оставив записку, что будет жить у Максима, и что не хочет, чтобы мать вмешивалась в её жизнь. Тогда эта записка возмутила её. Возмущение и сейчас осталось, но в нем уже не сквозило той беспринципной правотой, как в первый раз. И тут осознание, словно пуля, вонзилось в мозг: «А ведь я могу потерять единственного близкого человека из-за своих глупых амбиций». Последняя робкая попытка не думать об этом, а продолжать смотреть сериал, была разбита начавшийся рекламой. И уже не отдавая себе отчета, она понеслась по бурной реке мыслей и предположений, где за каждым поворотом разбивалась одна иллюзия за другой.

Этой ночью её мучила бессонница. Нет нечего страшнее бессонницы во время депрессии. Ночью, когда разум находится в сумеречном состоянии, слетают все защиты и предрассудки. В таком состоянии злые мысли, не сдержанные ничем, терзают тебя всю ночь. Все её достижения: приватизированная двухкомнатная квартира, производство, дом в деревне, машина – все эти материальные эквиваленты счастья в современной жизни были поддельными, они не приносили прежней радости. А дочь? Евгения Дмитриевна поняла, что никогда не сможет принять своего будущего зятя, к которому она сама не «приложила руку». Она бы хотела принять, но все её существо противилось бы этому. Она уже не искала ответы на возникающие вопросы, а с тупой покорностью продолжала разрушать свою, казалось бы, счастливую жизнь.