Красная строка

Дед поднялся с дивана. До самого позднего вечера две головы, деда и внучки, склонялись над столом. Дед показывал и объяснял, Анютка трудилась. Дело продвигалось медленно. С гладкой поверхности чернота легко сходила, хоть и там пришлось аккуратно, не спеша, по малюсенькому кусочку её оттирать. Проще оказалось почистить ложку. Вскоре она уже лежала на белой тряпочке – лёгкая, изящная, светлая, с таинственным чёрным вензелем на ручке. Анютка испугалась, что и рисунок смоется, но дед сказал, что это называется – чернь, это специальный приём работы по серебру. Чернь к мытью стойкая. И ещё новые слова девочка узнала: скань и зернь. Сканью дед назвал сквозные металлические кружева, выложенные из тончайшей серебряной проволоки на боках подстаканника. Поверху они были украшены крошечными шариками, капельками серебра, – зернью. Оттирать эти бока было трудней всего. Тут и зубная щётка в ход пошла, и растрепанный кончик спички для труднодоступных мест, и охи-вздохи с причитаниями.

Девочка устала. Не раз хотела бросить все это, но бабушка сказала, что нет ничего хуже незаконченных дел: или сделай, или вообще не берись. И добавила: «Терпенье и труд все перетрут». Дед согласно кивнул. Анютка откидывалась на спинку стула, отдыхала и вновь бралась за щёточку и губку.

Но вот забелели нежные серебряные кружева с зернышками-капельками, будто зимние веточки. Выгнулась посветлевшая тонкая ручка с черненым узором. А на лицевой стороне подстаканника, на пластине, обнаружилась яростная тройка, летящая сквозь метель. Кони слегка выпуклые, не нарисованные. А это, сказал дед, чеканка. Вот сколько разных приемов работы на одном-единственном подстаканнике! Сколько кропотливого труда вложил неизвестный мастер в эту вещь! Ты, говорит, мыть замучилась, а каково смастерить такое.

Когда настал черед стакана, Анютка еле двигала опухшими пальчиками. Бабушка с дедом обеспокоено переглядывались.

– Ну ладно, хватит на сегодня, – предложила бабушка. – Давайте-ка ужинать и спать, поздно уже. Стакан до завтра подождет, никуда не денется.

Но девочка твердо сказала: «Нет. Нельзя бросать незаконченное дело». И бабушка умолкла. Села, подперев щёку морщинистой рукой, и смотрела на свою малышку нежно и печально.

С хрустальным стаканом тоже пришлось повозиться. Он весь был покрыт мелким резным узором, будто окно изморозью, а в узких углублениях стойко держалась чернота. И опять – шаг за шагом, понемножку, потихоньку оттиралась эта чернота, удалялась муть губкой, щёточкой и спичкой. Наконец стакан засиял, заискрился! Анютка тоже засияла. Посмотрела на деда с бабушкой: как хорошо они улыбаются! Девочка привстала и победно подняла стакан вверх, к лампе, чтобы он наполнился светом, как новогодним шампанским. И тут он соскользнул с мокрых уставших ладошек…

Бабушка зажала себе рот, задавив вскрик. Дед схватился за сердце. Анютка окаменела. А стакан глухо ударился о стол, но не разлетелся тысячей искр, а покатился к краю, где его и подхватила бабушка. Бережно обтёрла белым полотенцем, пошептала что-то, покачивая головой, и вставила в морозное кружево подстаканника. Тонко звякнула о хрусталь серебряная ложечка.

Анютка крепко уснула, как только её голова коснулась подушки. Дед ещё долго ворочался на своем диване, вздыхал, покашливал и слышал, как мягкое постукивание капель в оконное стекло сменилось чётким стуком льдинок. Ночной дождь превращался в снег.

– Хорошо, – сказал дед и улыбнулся. Как странник

Татьяна Мороз

Мороз Татьяна Юрьевна. Член союза писателей России (МГО). Член Евразийской творческой гильдии. Премия А. Куприна 2015 г. Лауреат фестиваля «Ялос» 2016. Автор 7 книг. Сборники, журналы. Есть постоянная рубрика в интернет-журнале «Вундеркинд».

Алиса

Я Алиса из Зазеркалья. Это правда. Раз, два, три, раз, два, три… Я танцую. Особенно люблю танец «Пасадобль». Особенно, но не только, ещё «Ча-ча-ча». Но лучше танцую «Джайв», хотя к нему равнодушна. Минимум эмоций. Когда к чему-то спокойно относишься, хорошо получается. Я вот, танцуя «Пасадобль», живу танцем. И тут же от тренера кучу замечаний выслушиваю. Странно, правда? Раз, два, три, раз, два, три…

Но это конечно не всё, что я умею. Но очень важная часть моей жизни. И жизни моих родителей. Они всегда рядом. Еще я играю на рояле, средненько так. Папа учит, когда появляется время.

Представляю разные города, и в голове рождается мелодия. Величественный Рим. Там сбывались все мои мечты… Например, гулять по центру Рима без карты не очень интересно. А мы на три дня прилетели. Конец сентября, прохладно. Кутаемся в тоненькие кофточки. Идём с мамой к фонтану «Ди Треви» и у всех дорогу спрашиваем. А нас не понимает никто. Русские. Плечами пожимают, смешно.