Красная весна

Дисциплина. Приказ. Подчеркнутое, ритуализированное повиновение (вытягивание «в струнку» при отдаче приказа, произнесение ритуального «слушаюсь, так точно», отдание чести, ритуальный подход к отдающему приказ и ритуальный же отход от него для исполнения приказа и так далее).

Коллективизм. Жизнь в военном лагере или казарме. Сведение к нулю обычных форм частной жизни. Реальное формирование военного братства со всеми его древними элементами, часть из которых адресует к глубочайшей архаике.

Нацеленность на очевидные крупные свершения — отстоять объект или умереть, захватить объект, победить или умереть.

Централизованное обеспечение средствами, позволяющими реализовывать очевидные крупные, судьбоносные свершения («судьба войны решается в Сталинграде», «отступать некуда, позади Москва», «стоять насмерть», «если дорог тебе твой дом», «их нужно сбросить с перевала») — подвоз боеприпасов и техники, обеспечение одеждой и питанием, организация помощи, лежащей за рамками возможностей тех, кто решает конкретную судьбоносную задачу.

Предельно четкое разделение труда — я — пехота, ты — бог войны, я — лейтенант, ты — сержант и так далее.

Четкость алгоритмов и процедур — всё, начиная с разборки и сборки автомата, доводится до автоматизма, позволяющего действовать, преодолевая неизбежный страх смерти.

Преобладание нематериальных стимулов — ордена, медали, благодарности, звездочки на погонах… Всё это — «нематериальное стимулирование воинского труда» (равно как и любого мобилизационного, то есть в чем-то воинского труда).

Жертвенность, подвижничество — это альфа и омега военной жизни. Ведь что такое война? Это гибель очень большого числа молодых, здоровых людей. Это страдания раненых. Это множество калек, обреченных на пожизненное физически неполноценное существование. Что для людей, постоянно лицезрящих эту изнанку военной жизни, искупает такие чудовищные издержки? Что побуждает их идти навстречу опасности, а не избегать ее всеми допустимыми средствами? Страх перед карой со стороны государства? Но мало ли способов уйти от опасности и одновременно избежать кары? К подвигу и жертвенности адресует воинская присяга. Почитание подвигов и жертвенности, военная жертвенная героика… В любой по-настоящему сильной армии этому придается ничуть не меньшее значение, чем созданию и освоению военной техники, совершенствованию стратегии и тактики ведения военных действий. Спору нет, военный профессионализм — важнейшее слагаемое победы. Но ничуть не менее, а возможно и более важным ее слагаемым является сила воинского духа. Военный «профи», лишенный идеи, жертвенности, любви к тому, чему ты служишь, — это бандит, ландскнехт. Но даже превращаясь в такового, он обязательно продолжает исповедовать какой-нибудь квазижертвенный, квазиподвижнический культ, оправдывающий его воинскую «кшатрийскую» (ставшее нарицательным название индийской воинской касты) избранность, отделенность от мирских утех, обрученность с «Госпожой Смертью».

С этим всегда соседствует какая-то концепция воздаяния, вознаграждения. Тебя будет чтить потомство… Если не потомство, то твой род, твой клан, твое племя, твое военное братство, отделенное от прочих обрядом воинской жертвенности. Жертвенность… Нет «жертвенности вообще»… Есть жертва, возлагаемая на определенный алтарь. Оскверните алтарь — и жертвенность «испарится». И тогда воинский клан, воинское сословие, воинское братство превратятся во враждующие суперпрофессиональные мафии. Сегодня — такая инерционная вражда. А завтра? Любая вражда требует готовности умирать… За что? Зачем нужны земные блага, если ты воспользоваться ими не можешь… Умирают всегда за что-то, обладающее очевидно большей ценностью, чем твоя жизнь… За материальные блага? За бабки? Если в международный правовой язык с легкой руки Березовского и Абрамовича уже вошло слово «krisha», употребляемое британским консервативным судьей как проработанное понятие, то почему бы такой же статус не придать и слову «babky»? Так вот, за бабки не умирают. За них убивают.

Поэтому, начав с грызни, воинские суперпрофессиональные мафии начнут рано или поздно о чем-то договариваться на своих «стрелках» («strelky» — еще один новорусский вклад в международную юриспруденцию XXI века). Всё начнется с частных договоренностей, которые высокие договаривающиеся стороны будут постоянно нарушать, «кидая» друг друга (еще один новый международный правовой термин — «kidniak»). Договориться же основательно, создав глобальный общак («obschak»), мафии смогут лишь об одном — безнаказанном ограблении народов.

Безнаказанном — потому что давшие клятву защищать свои народы, получившие от народов соответствующие возможности военные профи, предавшие народы, окажутся вне конкуренции. Что смогут противопоставить обманутые народы Военной Форме, объявившей войну Военному Содержанию?