Красная волчица

Димка ободрал туши, разложил мясо студить. А тут уже и ночь. Обхватив колени руками, он смотрел на костер. В двух шагах от него, свернувшись калачиком, спал Чилим. По другую сторону костра, положив голову на передние лапы, лежала Юла, а рядом с ней Дымок. А костер то разгорался, то ослабевал. Димке вспомнилась Люба, Как-то они приехали на Громовой полустанок. Солнце еще не закатилось. «Махнем до Тальцев», — предложила Люба. Попили чаю и выехали. Беда догнала их у речки Глубокой поздно вечером. Речка так себе, даже в весеннюю распутицу по колено глубиной. Но зато берега крутые и глинистые. Любин конь стал подниматься, поскользнулся, подпруги лопнули, и Люба вместе с седлом упала навзничь в ручей. Димка вынес ее на руках, положил на мох, развел костер и напоил чаем. Люба пришла в себя, взяла Димкину руку, прижала к щеке: «Мой добрый лесной дух». И вдруг, не люблю. Одиноким себя чувствовал Димка в тайге, не радовала даже охотничья удача. Что толку в такой жизни, если тебе некого обогреть, негде согреть и свою озябшую душу?

Из-за распадка донесся визгливый крик медвежонка. Видимо, медведица за что-то наказывала пестуна. Собаки вскочили и залаяли в темноту. Ночь наполнилась тревогой.

— Будет вам, — прикрикнул Димка. — Отсыпайтесь. Завтра путь у нас длинный. Может, опять потрафит на сохатых. Удача, как и несчастье, в одиночку не ходит.

Собаки еще полаяли, вернулись к костру и улеглись на свои места. Димка подшуровал костер, сел. Навалилась усталость: за день находился. Вспомнил, как догнал Любу за поскотиной. Но вот из темноты ночи на него глянула доверчиво Хаикта. И ему стало совестно.

— Свинья, — Димка с силой опустил кулак на колено.

Глава VII

Днем все еще ярко и ласково светило солнце, но ночами уже примораживало, на озерах и в заводях на реке появились забереги. А из-за хребтов нет-нет да и дыхнет сырой холодный ветер, пахнущий снегом. Улетали запоздалые стаи уток и гусей. Их крики в ночной тишине были тревожными и печальными, как стон, как горький плач разлуки. Бабы выходили из домов и подолгу смотрели в холодное звездное небо.

Не торопились покидать родные места только лебеди. Каждый день, ровно в полдень, они пролетали низко над деревней на заречные озера. Лебеди ворожили долгую и теплую осень. Ленка подошла к окну: пора лебедям появиться.

И верно, за поскотиной над островками леса показалась цепочка белых птиц. Вот они уже над крышами домов. Взмахи их крыльев плавные, неторопливые. Ленке вспомнилась Огневка, раннее утро. Они с Димкой у костра смотрят вслед улетающим лебедям. Неужели это никогда не вернется?

Вошла Надя. В руках у нее тазик с мясом.

— Парни приплыли, — поставив тазик па холодную железную печку, сообщила Надя. — Двенадцать сохатых добыли.

«Вернулся». — У Ленки против воли замерло сердце.

— Выделили немного мяса для интерната и учителям, — продолжала Надя. — Солдатским семьям раздали осердия, брюшину, головы и ноги. И за это спасибо. Остальное все сдали на склад. Как только станет река, отвезут в город, в фонд обороны.

— А охотникам-то выделили?

— Нет. Для них бычка в колхозе забили. Помнишь, который ногу летом сломал? По куску достанется. А там что-нибудь спромышляют.

Назавтра в клубе состоялось общее колхозное собрание. Ленка сидела в последнем ряду. Андрейка с Вадимом — в переднем, а Димки не было. «Нет — и нет. Мне-то какая печаль?» Ленка старалась быть равнодушной, но невольно косилась на дверь.

На сцену поднялась Валентина Петровна.

— Товарищи! Прежде всего огромное спасибо Васильевичу, Вадиму и Андрею. Они сдержали свое слово. Несколько тонн мяса — это добрая помощь бойцам. А они гонят фашистов с нашей земли, освобождают города и села. И недалек тот день, когда наступит долгожданный мир. Но враг еще силен. И нам придется положить немало сил, чтобы добить его. Наше с вами оружие — пушнина. И чем больше будет этого оружия, тем быстрей мы добьем врага, тем быстрее вернутся наши сыновья, отцы, мужья, братья. План по промыслу пушнины большой. Придется досыта померзнуть у костров. Вы уж простите меня, парни: надо! Кончится война, отдохнем все.

После собрания Ленка прошла мимо дома Димки и столкнулась с Ятокой.

— А ты што, Лена, к нам не заходишь? Совсем нас забыла.

— Да все некогда. А Дима дома? — осмелилась спросила Ленка.

— Нету его. У нас за Семиным полем сено, пошел» городьбу поправить. Еще осоку на подстилку корове косить будет. Завтра только придет. А ты заходи. Я воды принесу, чай варить будем.

— Спасибо. В другой раз зайду.

Семино поле широкой полосой тянулось между колками. За полем под леском стояло небольшое зимовейко. В нем раньше жили пахари. За последние годы зимовейко одряхлело. Димка вымел мусор из него, принес веток ельника и пихтача, застлал ими пол. На пары настелил толстый слой мха и укрыл холстиной. В зимовейке сразу стало свежо, запахло лесом,

Димка затопил печку. Его удивило, что печка была выложена не вдоль стены, как обычно, а наискосок — от дверей в передний угол. От открытой дверцы, как от костра, светилось все зимовье.