Красная жара

Как только двинулся Данко, Виктор тоже пустил свою машину. Лучи света от фар автобусов встретились и скрестились, словно шпаги. Но машины неслись навстречу друг другу, как метеоры. Как на турнире, только вместо лошадей машины: Данко - белый рыцарь, Виктор - черный. Автобусы питаются бензином, но ненависть питала гордость, решимость каждого из водителей уничтожить другого.

Данко склонился над рулем, крепко упираясь ногами в пол. И Виктор тоже забыл про наркотики, деньги, своего брата. Бритоголовых - про все, кроме начавшейся дуэли. В голове у него было легко, почти радостно - наступил последний раунд. Виктор подскакивал на сиденье, выкрикивая что-то по-русски и задыхаясь от смеха.

Однако Ридзику вовсе не нравилось происходящее.

- На такой скорости мы не успеем сообщить ему о его правах, - прокричал он в ухо Данко.

- У Виктора нет никаких прав, - процедил Данко сквозь сжатые зубы.

Автобусы сближались. Ридзик уже видел дьявольское лицо Виктора, освещенное огоньками приборного щитка.

- Знаете, как мы это называем? - прокричал Арт. - Мы это называем петушиным боем. Но, надеюсь, вы не станете играть в него автобусами?

- Это не игра! - заорал Данко. Ридзику казалось, что Виктор уже так близко, что он почти чувствует его запах.

- Нет, черт бы тебя побрал!

Автобусы летели навстречу друг другу, словно две пули, пущенные в одну и ту же мишень с разных сторон. Данко и Виктор, охотник и зверь, вложили в эти несколько секунд всю свою жизнь и ненависть. И оба были полностью захвачены этим моментом.

Но не Ридзик. Он стоял за спиной у Данко, глядя, как с каждой долей секунды все ближе и ближе сходятся визжащие тела гигантских машин.

- Так, - произнес он тоном спортивного тренера, - готовимся свернуть.., готовимся...

Но Данко не слышал его. Он вообще даже забыл о присутствии Ридзика. А Арт Ридзик, рожденный и вскормленный в Чикаго, вдруг сообразил, что эта пара сумасшедших идиотов собирается уничтожить друг друга - при помощи американских автобусов, в американском товарном складе, причем жертвой сего несчастного случая должен стать американский же полисмен. Он оказался теперь лишь эпизодическим актером в этой безумной русской фантазии.

- Суки вы сумасшедшие! - заорал он, готовый в этот момент убить их обоих. Вовсе не так собирался он помирать. И жажда жизни, столь же сильная, как их стремление к смерти, охватила все его тело. Он вцепился в руки Данко, сжатые на руле. Все свое стремление к жизни вложил он в свои усилия, дюйм за дюймом сдвигая смертельную хватку Данко. И за несколько секунд до столкновения он успел повернуть руль на столько, что автобус Виктора пронесся мимо в волоске от них. Но их автобус продолжал жить собственной жизнью. Словно не выдержав нанесенного ему оскорбления, он проявил свой нрав, кувырнулся на сторону, словно умирая. Но скорость была слишком велика. И огромная машина перекувырнулась еще раз, и еще - а внутри, словно крысы в банке, кувыркались Ридзик и Данко.

Виктор взревел от восторга, наблюдая это в зеркало. Когда исцарапанный и помятый автобус Данко наконец остановился, первые язычки пламени, вырвавшись из разбитого бензобака, поползли по его израненному телу. И тут, проламывая стекло, появился кулак - это Данко разбил окно. Разбив окно, он выкарабкался из автобуса, волоча за собой Ридзика.

Данко сбросил чикагского полисмена на землю. Голова и руки Данко были испещрены ранами и царапинами, но под шрамами лицо его побелело от гнева.

- Дурак! - прокричал он Ридзику по-русски. - Дурак!

- Какого хрена значит "дурак", ты, псих? - спросил Ридзик, испытывая наслаждение от того, что все еще жив.

- Идиот!

А Ридзику-то казалось, что именно его быстрое и энергичное вмешательство спасло их обоих от верной смерти. И он вовсе не считал, что за это его следует награждать "дураком".

- Ты бы убил нас, кретин!

Ничего не понимают эти американцы!

- Зато и Виктора бы тоже! Дурак!

Да только Виктор не смотрел, куда он едет. И когда он пересекал железнодорожные пути, огромный тепловоз, выполняющий свое дежурство в эту ночь, вывернув из-за поворота, с грохотом врезался в автобус. Тепловоз катился небыстро - миль двадцать пять в час, - но весил семьдесят пять тонн; он был больше, сильнее и страшнее, чем та машина, что несла Виктора навстречу свободе. Поезд протащился еще сотню метров по пути, прежде чем остановился. Автобус был смят, словно консервная банка.

Наступила тишина. Данко и Ридзик стояли, уставившись на обломки.

- Вот и все, - сказал Ридзик.

Данко проковылял несколько шагов навстречу автобусу. Его машина горела позади, освещая склад красным светом.

Иван Данко вытащил пистолет и двинулся к искореженному автобусу.

- Данко, - крикнул Арт. - Он же не мог... Но Виктор смог. Спотыкаясь на рельсах, в разодранной одежде, с переломанной левой рукой, безжизненно повисшей в рукаве, русский приближался к ним. В правой он сжимал пистолет - и он шел убивать Ивана Данко, московского милиционера - даже если это будет, в буквальном смысле слова, последним, что он успеет сделать в жизни.