Красноармеец

– Армия для меня больше не своя. Значит, это вы так устроили, чтобы меня добровольцем записали?

– Нет, конечно, только намекнул, что ты нужен.

– Армии я не нужен. Если бы нужда была, суда бы не было. Я был пострадавшим, а перевернули всё наоборот, сделали меня виновным. Так что на фронт я не хочу. Верните меня, пожалуйста, обратно в колонию. Там тихо, не стреляют. Я впервые нормально выспался, не слыша шума бомбёжки или артиллерийских ударов.

– Знаешь, я дал аналитику всю информацию по тебе, и парадоксальный факт: там, где ты, нам сопутствует успех в наступлении. Это всё представленные вовремя довольно точные данные по противнику. Как ты это делаешь, выяснить не удалось. Почему ты не хочешь на фронт, я понял, но почему бросаешь своих?

– Разве я их бросил? Скорее они меня. Удара в спину не прощаю. Я убил тысячу немцев, и, думаю, с меня хватит и этого.

– Тысячу?

– Ну… округлил, но восемь сотен точно есть.

– Значит, тебя всё устраивает?

– Более чем.

– А если я попрошу?

Несколько секунд я размышлял, после чего печально вздохнул и спросил:

– Зачем я вам нужен? Я же не палочка-выручалочка. По щучьему хотенью не работаю. Тем более после трибунала желания помогать кому-либо не имею совсем. Везде буду работать из-под палки. Извините, но в этой истории вы для меня совсем не добрый волшебник. Скорее наоборот.

– Я тебя понял. Хорошо, буду говорить твоими словами. Ты уже отомстил обидчикам, так что не стоит строить из себя обиженного. Суд был, но по делу. Предлагаю сделку. Решение военного суда отменяется, тебе возвращают звание и награды – всё, чего ты был лишён. Войну закончишь гордым бойцом Красной армии, а не вшивым заключённым. А за это ты сделаешь то, что нужно мне.

– А может, я вам то, что нужно, и меня обратно в колонию, и вы забываете о моём существовании?

– Не хочешь всё вернуть?

– Ой, да можете себе всё забрать, дарю.

– Нет, только отмена решения суда и возвращение потерянного.

– Блин… – сказал я после некоторого раздумья. – Согласен. Слушаю вас, «добрый» волшебник.

– Мне нужен командующий группой армий «Центр» генерал Клюге, с картами и всеми документами по скорому наступлению немцев на Москву.

– А вы знаете толк в военных извращениях, – с восхищением протянул я. – Вернёте всё сейчас или потом?

– Когда будет результат. Возврат утерянного и будет наградой за выполнение задания.

– Тогда условие с моей стороны: чтобы такая просьба была первый и последний раз.

– Я подумаю.

– Ну, я так и думал. Хорошо. Путь будет, как вы сказали. Мне нужен самолёт. Надеюсь, вы знаете, где штаб этого Клюге? Или мне самому искать?

– Известно. Вылетаешь сегодня на закате. Уже всё готово, амуниция и оружие тоже. Операция тайная, о ней никто не знает, курирую всё я лично. Где тебя заберёт самолёт с грузом, обговорим отдельно.

– Нужно бесшумное оружие, винтовка и короткоствол.

– Будет.

– Добро.

На этом мы и скрепили сделку рукопожатием. А с маршалами можно иметь дело, но один раз, предложит ещё что-то подобное – пошлю. Вот честно, уж лучше обратно в колонию, но он на такое не согласен. Меня всё равно втянут в это дело, а тут хоть своё отыграю назад. И это не штрафбат, ну его к чёрту.

Маршал ушёл, а я задумался. Несмотря на свой бравый и самоуверенный вид, в положительном результате я сомневался. Какой, к чёрту, Клюге? Так мне и дадут его похитить. Ага, ещё и бумаги в придачу. Что-то маршал заигрался, требования невыполнимы. Я пока не так категоричен, прибуду на место, там видно будет, дрон покажет все расклады, но всё равно, это не операция – это опаснейшая авантюра.

Ещё и прыгать ночью с парашютом. Это будет мой второй прыжок в этом теле. Первый, во время побега, был удачным, а как тут повернётся, увидим. Главное, не на лес прыгать, пусть в поле сбрасывает, я об этом пилота особо предупрежу. Жаль, план с тем милиционером в лесу не сработал: ведь я признался в убийствах, пусть и при самообороне, надеялся на новое следствие, суд – и здравствуй, родная колония. Но не сработало.

Список необходимого я накидал, хоть какую-то компенсацию получу за эту операцию: возвращать полученное и не подумаю. Мне дали выспаться, а вечером подняли и отвезли на аэродром. Там меня ожидал знакомый старый «дуглас». Ну да, тот самый, пробоины пулевые заделаны, но латки видно. Я проверил мешок с грузом, его отдельно с парашютом скинут. Внутрь мне лезть не дали: мол, долго упаковывать.

Вскоре мы были в воздухе. Вокруг быстро темнело. Я же размышлял о маршале. Тот ясно дал понять, что и дальше будет использовать меня в подобных делах. Оно мне надо? Оно мне не надо. Значит, маршала будем валить. После этой операции найду возможность. Ждать, когда тот сам умрёт (вроде в сорок пятом от туберкулёза – вон, покашливал уже), я не хочу, это долго. А то назначат главным диверсантом, ещё и после войны буду под присмотром. Это же ужас, а не жизнь. Нет, маршала нужно валить, а потом на какой-нибудь тихой штабной должности спокойно досидеть до конца войны и демобилизоваться. Да, план хорош, он мне нравится, так и поступим.