Красноармеец Горшечников и «огненная вода». История 1-ая

Поэт повернулся к ней, приподнялся, улыбнулся ещё ослепительнее:

- Васисуалий Златоверхов-Локонов. Вы интересуетесь стихами? Похвально!

- Спасибо, что похвалили, - язвительно отозвалась Георгина, сегодня не расположенная щадить мужчин. - В данный момент я больше интересуюсь политграмотой.

- Занимайте места, товарищи, лекция сейчас начнётся, - сказал незаметно подошедший Филипп Филиппович. - Уже познакомилась с товарищем Лоховым?

- Лохов? - переспросила Георгина.

- Я выступаю под псевдонимом, - не смутился поэт.

- Ветродуй, - ворчал Хмуров, усаживаясь, - божий племянничек. Доверили тоже кому политграмоту читать. С Махно он сражался. Небось, во сне приснилось, пока поэму писал.

- Под революционным седлом и поэты хорошо идут, - бодро сказал Гарька, приготовившись слушать.

- Товарищи! Вопрос о политическом положении РСФСР есть вопрос о судьбах нашей революции, - начал Златоверхов, утвердившись на трибуне. - Основными силами нашей революции являются пролетариат и крестьянство, переодетое ввиду войны в солдатские шинели. В борьбе с царизмом в одном лагере с пролетариатом оказалась творческая интеллигенция. Идёт коренная ломка старого уклада с тем, чтобы, опрокинув помещиков и обуздав империалистическую буржуазию, окончить войну, обеспечить дело мира. В стране, товарищи, царит общая разруха. Вопрос стоит в том, как должны мы защищать отечество - социалистическую республику. Армия утомлена войной; не хватает продовольствия, боеприпасов, конского состава; бойцы раздеты и разуты. Положение армии Врангеля на полуострове Крым настолько хорошо, что при наступлении Красная армия понесёт огромные потери. Продолжая в таких условиях войну, мы лишь усилим белогвардейцев. Некоторые говорят, что мы должны вести войну до победного конца и, не останавливаясь, изгонять и уничтожать остатки белого ополчения. Они были бы правы, если бы не было разрухи, не были расшатаны основы народного хозяйства. Не является ли контрреволюцией призыв бессмысленно воевать вместо того, чтобы заняться восстановлением хозяйства, отграничив занятую белогвардейцами часть страны? Затем, когда молодая наша республика восстановит силы, можно будет добить контрреволюцию, если к тому времени она сама не захлебнётся собственным ядом. Раньше республика боролась за своё существование, теперь положение изменилось в корне. Должна измениться и наша тактика.

После выступления Златоверхова в зале установилась тишина. Кто-то неуверенно крикнул:

- Правильно! Отставить войну!

На него шикнули. Неожиданно Храпов поднялся и, извиняясь громовым шёпотом, стал пробираться к проходу. Красноармейцы ругались: лучше бы конь копытом наступил, чем Храпов сапожищем. Перед помостом великан остановился, одёрнул гимнастёрку и решительно взошёл на трибуну.

- Я, товарищи, говорить не мастак, - начал он. - Мне бы шашку или в штыковую там. Ещё с лошадьми - такое моё призвание. Только я молчать не могу. Вот товарищ сказал, будто мы воюем без смыслу. Никак нельзя с ним согласиться. Без смыслу сражаются белые, потому - за вчерашний день. Охота им обратно власть забрать, чтоб, значит, снова трудовой народ к ногтю. Дурак будет трудовой народ, когда станет смирно ждать обратного закабаления. - Зал взорвался аплодисментами. Храпов сбился со своей неторопливой мысли, покашлял в кулак. - Стало быть, за великую идею сражаемся мы с врагами революции. Свобода - она не пустяк, за советскую республику я жизнь положу, не то что там… Чтоб оставить часть земли вместе с находящимся на ней эксплуатируемым элементом на милость контры и царских приспешников - так меня с души воротит, такое представив. А более мне сказать нечего.

Под овации Храпов вновь пополз по чужим ногам на место. На этот раз задавленные не матерились, а только кряхтели.

На трибуну вновь взбежал Златоверхов. В зале зашикали, засвистели, закричали: «Долой!»

* * *

- Только что, товарищи, я применил риторический приём, - сказал оратор, ничуть не испугавшись. - Называется он «доказательство от противного». Выдвинув негодный тезис, я ожидал, что кто-нибудь из вас пламенно его опровергнет и тем самым порушит этот ложный тезис в прах. Используйте этот приём в борьбе с трусами и оппортунистами, товарищи. На этом сегодняшнее занятие объявляю законченным.

Озадаченные слушатели стали расходиться.

- Глотка, как пожарный рукав - крику много, а дела на копейку, - сказал Хмуров про Златоверхова. - А ты, Родион, молодец. Хорошо говорил.

Храпов покраснел от глаз до бородищи.

- А я чего… уж там… когда так оно и есть.

Мимо, сторонясь к забору, прошагал Шнобцев с одним из бывших мародёров. Вид у обоих был вороватый.

- На лекции присутствовали? - окликнула их Георгина суровым голосом.

- А тебе чего? - огрызнулся Шнобцев. - Ещё я перед девками не отчитывался!

Гарька с Ромкой переглянулись и, одновременно шагнув к наглецу, взяли его в «коробочку». Шнобцев сопротивляться не стал. Сделав изумлённое лицо, он проговорил:

- Вот какие, стало быть, порядки, чтоб товарищу не доверять?