Красноармеец Горшечников и «огненная вода». История 1-ая

- Ну, если обычная… - Север вынул документы.

- Ваши бойцы хорошо одеты, - заметил Нагинин, поглядывая то на справную гарькину гимнастёрку, то на невыразимо шикарную хромовую куртку Серафима.

- Да и ваши неплохо, - отозвался комиссар.

- Откуда у них такие сапоги? - отрывисто спросил Нагинин.

Север посмотрел ему в переносицу и нехорошо улыбнулся.

- С дерева сорвали.

- Как вы со мной разговариваете?!

- А ты со мной как разговариваешь? Я тебе не барынька и не жид с рынка, а боевой командир! Ты чужое добро не считай, мозги свихнёшь. Не моё оно и не твоё - всё народное.

Глаза у Нагинина побелели от злобы. Гарьке показалось, что сейчас чекист вопьётся в комиссара зубами, как раз в то место, где шею Севера уродовали шрамы. Должно быть, и другим почудилось то же: Чернецкий, посвистывая, вынул из кобуры револьвер и принялся заботливо обтирать дуло рукавом; Новил снял винтовку с плеча, поставил рядом, настороженно прищурился. Один Храпов переводил непонимающий взгляд с Нагинина на своих товарищей.

- Что-то ты того, - сказал вдруг один из чекистов. - Лишнего. Будто генерала в погонах встретил. Пойдём.

Нагинин резко обернулся, ощерил зубы, однако опомнился и принял безразличный вид.

- Можете быть свободны.

- Вот спасибо! - не удержался Чернецкий. - Оказали милость.

- Яценко? - товарищ Тонька подошла, удивлённо подняла брови. - Я ручаюсь за этих людей.

- Проверяем всех подряд, - сказал тот, как бы извиняясь. - За одну ночь два убийства.

* * *

С воскресенья на понедельник никаких убийств не случилось, и вообще не случилось бы ничего, заслуживающего упоминания, если бы Шнобцев к всеобщему изумлению не запросился вдруг на Юго-Западный фронт, заявив, что ему совестно отсиживаться в тылу в то время как армия Будённого проливает кровь в беспощадных боях с белополяками. Причины тоски раскрылись, когда Чернецкий пообещал вторично начистить Шнобцеву рыло, если он ещё раз попытается отвинтить и продать какую-нибудь деталь с трофейного «Торникрофта».

Вечером Флора Гавриловна пригласила Попорыкиных, а заодно их постояльцев к себе на чай. Попорыкина-мать лежала с мигренью и не отпустила дочь от себя. К чести Пассионарии Поликарповны, материнский каприз она вынесла стоически. Храпов, не любивший светской жизни, остался; отказалась чаёвничать и Олёна. Хмуров, как хороший солдат дореволюционной закалки, в свободное время отсыпался и за прошлую, и за будущую жизнь.

- Не пойду! - сказала Георгина.

- Как хочешь, - не стал спорить Гарька. - Только имей в виду: отступать без боя, едва завидев противника, есть серьёзный тактический и стратегический просчёт.

Биться, впрочем, не пришлось. Флора Гавриловна обнесла всех чаем и улетела на шёлковых крыльях, оставив незримым резидентом аромат «Лориган Коти»; затем из кабинета донеслись звуки фортепиано и нежное сопрано: Делакур распевалась к выступлению.

Вечер выдался мирный, будто семейный. Гарька с Георгиной играли в шашки. Улизин с ними не садился: достойных соперников у него не было, а со слабыми ему было скучно. Вместо этого он с упоением читал презентованную Флорой Гавриловной книжку о сыщике Путилине.

- Удивительна мне твоя идеологическая недальновидность! - сказал Гарька, отвлекаясь от игры.

- Не понял, - Ромка поднял глаза от книги.

- Про царского сыщика читаешь.

- Да хоть бы и про царского. Революционеров он не трогал, ловил разбойников. Вот, почитай-ка: про тайное общество демона Бафомета. Страсть как интересно! Куда там твоему Шерлоку Холмсу.

- Не знаю, как Путилин, а Шерлок Холмс мигом бы определил, что за матрос был в лодке и от какой таинственной причины погиб его спутник. Дело на одну трубку!

- Это и Чека определит. - Ромка послюнявил палец и перевернул страницу.

- Пока ничего не слышно.

- Забыли тебе доложиться, - зевнул комиссар.

- Им нужен переводчик, - сказал Лютиков. - Сотрудники языкам не обучены, а «бывшие» добровольно к Чека на выстрел не подойдут.

- На выстрел-то уж точно! - хмыкнул Ромка, отвлекаясь от сыщика Путилина, блуждавшего в петербургских трущобах.

- Зачем кого-то искать, когда я могу перевести! - Рука Георгины непроизвольно дёрнулась вверх, что случалось с ней в моменты энтузиастического возбуждения, выдавая с головой бывшую отличницу. - Отец прекрасно знал английский язык, выучил и меня.

- Опять она лезет поперёд всех… да ещё в Чека! Напереводишь им такого, что вместе с матросом у стенки окажетесь. - Комиссар вздёрнул бровь.

Гарьке страшно хотелось перенять это мефистофельское движение, но у него не получалось: бровь не хотела подниматься в одиночку, лицо перекашивалось, один глаз глупо выпучивался, второй уезжал в сторону.

- И верно, - сухо сказала Георгина. - Куда мне с английского переводить, когда я по-русски не могу объяснить своим же товарищам, что являюсь полноценной человеческой личностью, а не бурдюком для вынашивания детей или устройством для удовлетворения животных мужских инстинктов.

- Они уже повесили объявление, наверняка кто-нибудь откликнулся, - произнёс Лютиков поспешно. - Даже на нашу калитку налепили.

Впорхнула Флора Гавриловна.