Красноармеец Горшечников и «огненная вода». История 1-ая

- Какие у Безносого решётки? В сарай запрут, и ладно. Я во время германской попал в плен к немцам. Сидел в Ингольштадте - крепости для особых заключённых… для неспокойных, - Серафим невесело улыбнулся. - Славное место. Решётки на окнах толщиной в два пальца, охранников больше, чем пленных. Полтора года там просидел, бежал в семнадцатом, в компании с одним анархистом. Бесшабашный был парень. Жаль, его в семнадцатом матросы из-за девки убили.

- Почему ты в анархисты подался?

- Симпатична мне эта идеология. Не люблю властей. Однако должен признать, что анархизм в России не имеет большого политического будущего. Вот в душе - в душе наш человек испокон веку анархист.

- А в партию думаешь вступать?

- В которую? - Серафим усмехнулся.

- В нашу!

- Подумаю. Если моя это партия - вступлю. Как Фурманов * 12. Нет - стало быть, нет.

- Сам же говоришь - у анархизма нет будущего.

- А у меня разве есть?

- Конечно, - сказал Гарька дрогнувшим голосом. - Ты что, помирать надумал?

- Нарочно нет, но в бою беречься не намерен.

- Ты не боишься смерти?

- Я в госпитале помереть боялся. Болезнь, тряпки, вонь, духота… Никому ты не нужен, валяешься на своей койке, как падаль. Выжил - ладно, умер - эка невидаль. Помирать - так красиво, на скаку!

- Зря ты так, Серафим. Жизнь - хорошая штука, - Гарька поднялся, стряхнул с галифе приставшие травинки. - Пусть бывшие погибают, а мы останемся.

Чернецкий, не отвечая, раскурил папиросу. Горшечников постоял рядом и пошёл к дому. Ветер снова зашелестел листвой, и Гарьке показалось, что до него донеслось: «Может, и я - бывший».

* * *

Георгина взбежала по лестнице, постояла, переводя дыхание. Внезапно передумав входить, повернулась, сделала шаг вниз. Опять передумала, решительно распахнула дверь, пробежала через гостиную, не обращая внимания на сидевших в ней, и, стукнув для порядку, вошла в комнату комиссара. Север сидел за столом, задумчиво глядя в разложенную перед ним книгу; на папиросе, зажатой между пальцев, успел нарасти столбик пепла. Завидев Георгину, Снейп приметно смутился, бросил книгу в ящик стола и поспешно задвинул его.

- Чего тебе?

- Мне бы моё дело… выписку.

Север удивлённо приподнял брови.

- Оно у Лютикова. Сейчас принесу.

Георгина дождалась, пока он уйдёт, шмыгнула к столу и выдвинула ящик, предвкушая сатисфакцию за насмешки над акмеистами.

Книга оказалась на английском - должно быть, из чемодана того самого шпиона-путешественника, которого нашёл Гарька.

- Havelock Ellis, «Studies in the Psychology of Sex», - прочла Георгина шёпотом. Английский она едва помнила. - «Analysis of the Sexual Impulse, Love and Pain, The Sexual Impulse in Women».* 13

Сосредоточенно сдвинув брови, она продиралась сквозь полузнакомые, сложные слова. Вдруг уши её запылали. Захлопнув книгу в ящик, как кусачего скорпиона, она отскочила к окну.

Вернулся комиссар.

- Держи. Ты почему такая красная?

- Жарко, - прошептала Георгина.

- Что? - не расслышал Север. - Для чего тебе дело?

- Думаю переводиться в другой полк.

- Куда?! - комиссар выхватил дело из её рук. - Живо выходи из комнаты!

Растерявшаяся Георгина позволила вытеснить себя в гостиную, где Филипп Филиппович играл в шашки с Ромкой. Гарька наблюдал за ними, подперев голову руками.

- Права не имеете мне отказывать! - звонко крикнула Георгина.

Все повернулись к ней.

- Повторяю: никуда ты не пойдёшь! Я подпишу распоряжение, что под угрозой ареста запрещаю тебе покидать расположение отряда. Нарушение приказа буду считать дезертирством.

Георгина вспыхнула от злости.

- А если вам Шмелёв прикажет меня отпустить?

- Прикажет - отпущу.

- Прикажет! Разрешите идти?

- Не разрешаю!

- А я всё равно уйду! И сажай меня под арест, если хочешь! Мать с отцом под замком не удержали - и тебе не удержать!

- Колобок какой выискался, - процедил покрасневший Снейп. - Я от бабушки ушла, я от дедушки ушла! Ты зачем в армию явилась, за народное дело воевать или капризы свои бабские лелеять? Если ты мужика тут ищешь, так и скажи, я тебя хоть куда переведу в двадцать четыре часа, чтоб не разлагала мне личный состав.

От внезапной обиды глаза Георгины налились слезами. Слов не нашлось - сделав шаг вперёд, она влепила комиссару звонкую пощёчину, вылетела за порог, хлопнула дверью так, что сотряслись стены.

- Динамитная женщина! - только и вымолвил потрясённый Филипп Филиппович.

- Это она любит, товарищей колотить, - подтвердил Ромка. - Уж сколько раз я от неё по морде получал! Сама маленькая, а свирепости на волчицу. Как другую бабу почует, так сразу…

- Иди отсюда к чёртовой матери, Улизин. - Комиссар потёр щёку. - Делать нам больше нечего, как про твои похождения слушать. Выискался тоже кавалер Фоблаз.

- Кем он меня обозвал? - спросил Ромка, спускаясь по лестнице. - Обругал, что ли?

- Старая какая-то книжка, я не читал, только слышал, - отозвался Гарька. - Вроде был такой известный ходок по дамскому делу, угодник и соблазнитель.

- Точно я, - приосанился Ромка. - Я до женского полу ужасть как лют.