Красноармейцы

Завзятым лыжником был Свободов. Он и был начальником всех лыжных походов. Брали мы на плечо длиннее лыжи. Спускались во двор, прилаживали их и неслись на плац, на бульвары, окаймлявшие казарму, за город. Тщетно пытался Свободов уговорить более сильных не убегать вперед. Сам хороший лыжник, он тоже быстро входил в азарт и мчался с авангардом отряда. На огромное расстояние растягивался цепью наш взвод. Далеко впереди мчались передовики, а где-нибудь сзади, близ казармы, брел на расходящихся в сторону лыжах Сорокин. Он обычно был замыкающим. Сначала трудно было научиться ходить на лыжах. Ноги беспомощно скользили или расходились или выскакивали из ремешков лыж, и я беспомощно плюхался носом в снег. Но через два похода ходил я уже среди передовиков.

Не всем легко давалась эта наука. Бывало, занимаемся мы гимнастикой на плацу, когда из лыжного похода возвращается вторая рота. Быстро мчатся лыжники в ворота казармы. И потом, когда уже забыли мы о них, вдали показывается мрачная фигура «старика» Капернаута с лыжами подмышкой. «Старик» нагоняет свою роту.

Красная книга

Лежит эта книга в углу, на столике, в помещении нашего клуба. И листы ее о многом говорят. Говорят немецкими, французскими, итальянскими, английскими, китайскими словами, но одним языком — языком революции. И страницы книги то переносят нас в Испанию, Англию, Италию, то крупными затейливыми иероглифами разговаривает с нами далекий Китай.

Переворачиваешь страницы, вчитываешься в отдельные строки и чувствуешь, как одним живет и дышит эта истрепанная, но бесконечно дорогая нам красная книга.

* * *

Представители мирового пролетариата, побывав в столице красной республики советов, не могли не посетить красных бойцов. Они знают и любят Красную армию по газетам, по книгам, по описаниям, но сейчас они увидели живых бойцов, их быт и их учебу.

«Мы очень рады приветствовать рабочих и крестьян и убедить мир в том, что перед нами не только солдаты, но и бойцы за пролетариат».

Так пишет чехословацкая делегация.

«Бойцы за пролетариат» — это почетное имя. «Бойцы за мировой пролетариат» — это очень почетное имя.

«Пусть солдаты Красной армии примут глубокую благодарность молодого французского пролетариата. Будьте стойки, солдаты международной Красной армии. Мы скоро придем к вам принять участие в борьбе, чтобы нанести смертельный удар международной буржуазии».

Это из письма молодых французских пролетариев.

Так пишут многие рабочие делегации: бельгийцы, немцы, испанцы, делегаты английских студентов, японские делегаты. Среди других идут большие китайские письмена, словно не слова это, а рисунки. Рисунками этими говорят китайские пролетарии, ныне студенты университета имени Сун-Ятсена, говорят просто и сердечно советским бойцам:

«Наши лучшие друзья и надежные бойцы русского пролетариата! Вы не только бравые защитники советской власти, но и сильная опора всех революционных, угнетенных народов всего мира»…

Еще страница, другая, и из Китая мы переносимся в Испанию и читаем пылкие строки испанского делегата: «В тот день, когда Испания будет иметь такую армию, как Россия, в тот день погибнет империализм»…

Дальше, дальше по страницам книги. Мелкие строки афганцев, восторженные приветы немецкой рабочей делегации, делегатов седьмого пленума ИККИ… И когда я всматриваюсь в эти строчки, я вспоминаю большой зал клуба, наполненный красноармейцами, и среди них старика, болгарского делегата Коминтерна, горячо бросающего красным бойцам слова:

— Красная армия готовит настоящих бойцов авангарда международной пролетарской революции…

В углу, в клубе, на столике лежит наша красная книга. О многом говорит она, говорит языком резолюции. И когда мы перелистываем эту книгу, мы вспоминаем о тех делегатах, которые посещали наш полк, мы думаем об их жизни и о том почетном имени, которое они дали нам, «солдатам главного города». Имя это — «бойцы за дело мирового пролетариата».

В ПОЛКОВОЙ ШКОЛЕ

Стрелковые состязания

После двух месяцев занятий в роте лучших красноармейцев перевели в полковую школу, где они должны были готовиться стать младшими командирами. Занятия в школе были сложнее и труднее, чем в роте. По-прежнему ходили на плац для маршировки и гимнастики. Шаг стал более четким, и не болтались, как на вешалке, руки.

Кроме строя, усиленно принялись за изучение оружия. Изучали винтовку, ручной пулемет, станковый пулемет Максима, гранаты. Приступили к специальным военным наукам — топографии, тактике, артиллерии. Все эго было ново и интересно. День за днем становились все более и более «опытными бойцами».

Было в школе два ленуголка. Разукрасили их, организовали библиотеку. По вечерам после занятий ленуголки были переполнены. Почти каждый день работала какая-нибудь группа или кружок: по сельскохозяйственному налогу, по арифметике, по географии, по вопросам китайской революции.

Тяга в кружки была необыкновенная. Каждому хотелось побольше узнать, большему научиться за два года, и некоторые, особо ретивые, вроде Недорезова, ухитрялись записываться чуть ли не во все кружки.