Красное и белое, или Люсьен Левен

– Господин Левен, – сказал он, – во всем, что относится к выборам, у меня не будет от вас секретов, так же как у вас их нет от меня. Слишком поздно. Если бы вы прибыли на два месяца раньше, если бы господин префект согласился поменьше писать и побольше выступать перед избирателями, нам, быть может, удалось бы привлечь на свою сторону робких людей. Здешние богачи не слишком высоко ценят королевское правительство, но смертельно боятся республики. Царствуй у нас Нерон, Калигула, сам дьявол – его поддержали бы из одного страха перед республикой, которая не желает управлять нами в соответствии с нашими природными наклонностями, но стремится переделать нас, а всякая попытка переделать характер французов сделает необходимыми новых Каррье и Жозефов Лебонов[111]. Итак, мы можем быть уверены в трехстах голосах богачей, мы могли бы иметь и триста пятьдесят, но здесь надо принять в расчет тридцать иезуитов и пятнадцать-двадцать землевладельцев, слабогрудых молодых людей и честных стариков, которые будут голосовать по указке монсеньора епископа, со своей стороны поддерживающего сношения с комитетом Генриха Пятого.

В департаменте у нас есть около тридцати пяти ярых республиканцев.

Если бы дело шло о том, чтобы голосовать либо за монархию, либо за республику, у нас из девятисот голосов набралось бы восемьсот шестьдесят против сорока.

Но населению хотелось бы, чтобы «Tribune» не привлекали в сто четвертый раз к уголовной ответственности и в особенности чтобы королевское правительство не унижало нацию перед иностранцами.

Отсюда те пятьсот голосов, на которые рассчитывают сторонники господина Меробера.

Месяца два назад я полагал, что в распоряжении господина Меробера самое большее от трехсот пятидесяти до трехсот восьмидесяти вполне надежных голосов.

Я думал, что в результате своей предвыборной поездки господин префект завербует сотню нерешительных голосов, главным образом в кантоне Риссе, который остро нуждается в прокладке большой дороги, ведущей в Д.

Но префект не пользуется никаким личным влиянием. Он говорит слишком хорошо, но ему не хватает внешнего обаяния. Он не способен в итоге получасовой беседы привлечь на свою сторону нижненормандца.

Он грозен даже в обращении со своими политическими комиссарами, хотя они ползают перед ним на брюхе. Меньше месяца назад один из них, негодяй, достойный каторги, где он, может быть, уже побывал, некий господин де Сент… рассердился на него и выложил ему все начистоту в выражениях, которые вы разрешите мне не повторять. Убедившись, что он не пользуется никаким личным влиянием, господин де Серанвиль прибегнул к другой системе: к рассылке мэрам циркуляров и угрожающих писем. На мой взгляд – я ведь, говоря правду, никогда не занимал административных должностей, я только командовал и отдаю должное знаниям людей, более искушенных опытом, – словом, на мой взгляд, господин де Серанвиль, отлично владеющий пером, злоупотребил административной перепиской. Я знаю больше сорока мэров – список этих лиц я могу представить в министерство, – которых эти постоянные угрозы заставили стать на дыбы.

«Что же в конце концов может случиться? – скажут они. – Он провалит выборы в своем департаменте. Ну что ж, тем лучше: его сместят, и мы от него избавимся. Хуже его ничего не может быть». Господин Бордье, человек робкий, мэр N-ской коммуны, где насчитывается девять избирателей, до такой степени был перепуган письмами префекта и характером сведений, которые у него затребовали, что сказался больным подагрою. Уже пять дней, как он не выходит из дому и якобы прикован к постели, но в воскресенье, в шесть часов утра, на рассвете, он отправился к мессе.

Словом, во время своей предвыборной поездки господин префект нагнал страху на пятнадцать-двадцать робких избирателей и восстановил против себя по меньшей мере сто человек; присоединив это количество к тем тремстам пятидесяти голосам, которые я считаю непоколебимыми, к голосам людей, желающих иметь короля-опору, правящего в точном соответствии с хартией, мы получим в итоге четыреста шестьдесят. Эта цифра, на которую твердо может рассчитывать господин Меробер, – совсем незначительное большинство, только в десять голосов.

Генерал, Люсьен и Кофф долго обсуждали эти цифры, но, как ни вертели они ими, в конечном итоге у господина Меробера все-таки оказывалось по меньшей мере четыреста пятьдесят голосов; один голос сверх этого количества уже давал большинство в коллегии из девятисот избирателей.

– Но у монсеньора епископа есть, должно быть, фаворит в лице главного викария? А что, если вручить этому викарию десять тысяч франков?

– Он держится независимо и хочет стать епископом. К тому же не исключена возможность, что он порядочный человек. Все бывает на свете.

Глава пятьдесят первая

– Честное слово, выглянуло солнце! – сказал Люсьен Коффу, как только генерал Фари ушел. – Сейчас только половина второго, и мне хочется отправить министру депешу. Лучше, чтобы он знал правду.