Красноречие сардинки. Невероятные истории подводного мира

Перу Плиния принадлежат и более причудливые пассажи, которые отражают верования и научные знания эпохи. Он придал выразительности описанию поведения полосатой рыбы-прилипалы, реморы с присоской на голове, которая приклеивается к более крупным, чем она, животным, чтобы воспользоваться бесплатным транспортом и остатками их еды. По Плинию, эта маленькая прилипчивая рыбка способна, прикрепившись к кораблю, замедлить его ход и даже остановить его. В этом были стопроцентно уверены все моряки той эпохи: remora по-латыни даже означает “задержка” (уточним для обитателей столичного региона Франции: несмотря на похожее звучание, у термина RER[16]другая этимология).

Второго сентября тридцать первого года до Рождества Христова состоялось решающее сражение при мысе Акций, которое определило, кто – Марк Антоний или Октавиан – получит после Юлия Цезаря власть над Римом. Флот Марка Антония по численности превосходил флот его соперника и теоретически должен был победить. Однако какая-то таинственная сила воздействовала на галеры Марка Антония, они неожиданно замедлили движение, а потом и вовсе остановились. Это дало Октавиану стратегическое преимущество и обеспечило победу.

Согласно Плинию, именно рыбы-прилипалы повинны в неожиданной перемене ситуации.

Некоторые из описанных Плинием рыб уже в его времена были похожи на тех, что известны нам сегодня, и среди них синий тунец. Плиний оценивал максимальный вес этой рыбы в 400 кг (современный рекорд составляет 423 кг).

С другой стороны, в море Плиния плавали и киты длиной десять лье[17], такие огромные, что любое их движение вызывало шторм, а также морские черепахи из Индии, чьего панциря хватило бы на крышу для дома. Еще Плиний утверждал, что знает из надежных источников: тритоны, человекоподобные амфибии, со страшным грохотом дуют в раковины в своих подводных гротах. Их уже давно никто не видел.

По мере того как ученые пополняли бестиарии, появлялись новые персонажи, а часть старых вычеркивалась. С расширением знаний легендарные существа уменьшались в размерах и заодно остепенялись.

Средневековые бестиарии по-прежнему были населены морскими чудищами, но киты в них перестали быть такими огромными, что глазом не охватить. Впрочем, по-прежнему считалось, что моряки иногда путают их с островами и причаливают, полагая, что ступили на твердую землю. Но рано или поздно они обязательно разжигают костер, чем вызывают у кита ярость, и он утаскивает судно вместе с командой в пучину.

В те времена не было никакой возможности поделиться картинками увиденного. Никто не умел, да и не мог что-то нарисовать по горячим следам – для этого под рукой всегда должны быть чернила и перо и, соответственно, стол. Поэтому наброски и описания были неточны, искажены ошибками памяти и пересказов, а моря, как и раньше, кишели существами, щедро украшенными воображением.

Но знания накапливались, и требования к достоверности становились более строгими. Наивная способность верить на слово ушла в прошлое, отныне все нужно было доказывать. Так исчезли мифические тритоны – не нашлось подтверждения их присутствия в океане. С китами продолжали связывать многочисленные суеверия, но вскоре никто уже не верил, что представителя китообразных можно принять за остров.

Тем временем наука стала стремиться к точности, и в XVIII веке возникла таксономия. С этого момента признанным считался только вид, получивший латинское и греческое научные названия, при наличии реальных экземпляров, подтверждающих его существование. Швед Карл Линней одним из первых классифицировал тысячи видов, следуя четкой формальной системе. С долей иронии можно утверждать, что призвание пионера систематизации было ему предначертано: сам Карл Линней (или, как его иногда называют, Карл Линнеус) в разное время именовался по-разному, а собственно фамилия была позаимствована у мира растений. На семейной ферме Линнеев росла большая старая липа, и “Линней” (Linnæus) – латинизированное шведское название липы (lind). В 1758 году в своей Systema naturæ (“Система природы”) Линней классифицировал 4400 животных видов и 7700 растительных, дав каждому живому организму научное название. Он заносил каждый вид на отдельную карточку и выделял ему место на древе жизни. И если было мало доказательств его реальности, он такой вид вычеркивал. Так исчезла масса морских чудовищ. Это было настоящее истребление воображаемых существ. Любое создание, не имевшее доказательств своего присутствия в море, воздухе или на суше, лишалось права даже на собственное имя. И на существование.

Не было ли у ученого угрызений совести из-за опрометчивого прагматизма его затеи? Совершенно очевидно, что Линнея ослепляло научное благородство его затеи. Тем не менее, давая имя гигантскому синему киту, самому большому животному всех времен, породившему столько мифов и преувеличений, суровый шведский ученый не удержался ни от полета фантазии, ни от шутки. Он окрестил его Balaenoptera musculus, что по-латыни означает “Кит-мышка”.