Читаем Красные блокноты Кристины полностью

Вот я и купила в канцтоварах большой красный блокнот, хотела простую тетрадь в клетку, но когда взяла в руки отчего-то вспомнила как всю жизнь писала в обычных с зелеными обложками, а когда школу заканчивала, уже появились разные, даже такие, которые словно бы не подходили под алгебру или английский, словно бы созданные просто так. Я извиняюсь перед психологом за то, что не всегда буду правильно ставить запятые и другие знаки препинания, потому что в школе училась давно и никогда не думала, что это потребуется для обычной жизни но вот теперь. А потом-то мне зачем писать было, вот и не заходила в канцтовары много лет. А сейчас смотрю сколько всего появилось еще больше еще больше.

Но я все равно купила БЛОКНОТ, а не тетрадь, потому что это вроде как взрослая вещь, которую покупать не стыдно.

Она велела мне записывать все о чем думаю, даже если думаю глупые вещи и вообще о чем не говорят, но она сказала: «вы все равно записывайте даже если никому не покажете даже если сами перечитывать не будете».

Ну я думаю, что Вася козел, но не потому что не купил мне ту юбку которую я попросила, а у меня на карте осталось всего полторы тысячи рублей, когда я хотела еще и бустгатер бюсгалер бюстгальтер. Не потому что я шла из торгового центра без новой юбки и все время выговаривала Васе, он разозлился, но терпел, а дома когда я снова завела ту же тему, замахнулся не ударил, так только, припугнуть хотел. Наверное он поэтому и козел, хотя если так подумать, то я и сама немного виновата, потому что вместо бустгатера могла бы купить юбку сама, а не тратить деньги просто так и не надела потому что в самом деле у меня этого белья полный шкаф я просто не смотрю вечно забываю есть ли мука например или средства для мытья посуды или уже кончилось. Это Вася меня ругает, что не смотрю, хотя ведь не ему мыть.

И тогда она мне эта женщина в дурацких штанах с широкими штанинами такие еще называются «аладдинами» велела все записывать даже про юбку и про белье, хотя это стыдно и совсем не нужно

что я чувствовала когда он замахнулся

что я чувствую когда он замахивается

что я чувствую когда он поднимает на меня руку

я тогда чувствую себя так точно я его птица я его вещь

что это страшно а потом будет даже немного приятно когда он извинится и возможно завтра купит ту юбку о которой я плакала

больше я ничего не чувствую


8 ноября, понедельник

Вот она мне велела писать каждый день, но я не знаю что записать.

Вася пошел на работу и я тоже пошла и пробуду там до восьми вечера или еще дольше если сменщица опять опаздает или опоздает.


9 ноября, вторник

Айгуль опоздала на полчаса извинялась, чуть не плакала вся мол прости ей из Реутова далеко ехать, а меня что неужели должно это волновать мне самой ехать не близко и если она думает что я ей буду все прощать только потому что у нее эти шишки на ногах и пятеро детей то нет не буду

так я ей и сказала

Ничего я ей не сказала, потому что она заплакала когда говорила про Реутов про электричку, а тут я еще шишки эти вспомнила – переобуваемся, переодеваемся-то вместе в каморке часто видим друг друга без обуви и без одежды страшные шишки если подумать какие-то синие. Я спросила почему такие, а Айгуль что-то такое сказала типа на ногах все время стою, но думаю, что это вранье я тоже стою и никаких шишек.

Айгуль тридцать шесть, мне тридцать четыре но все говорят что выгляжу значительно моложе то есть Вася говорил, когда мы только познакомились.

Я пишу в электричке поэтому не знаю обидится ли Вася что я задержалась сумею ли объяснить все смотрю на ноги ищу шишки, но их нет слава богу их нет.


10 ноября, среда

Он не обиделся, потому что купил пиво.

А что я чувствую по этому поводу?

Я чувствую так как будто мне не тридцать четыре, а тридцать восемь или даже сорок, и наплевать, как там выгляжу – на самом деле не верю, что моложе, разве что совсем давно, когда и вправду была моложе это надо будет потом вырвать эти листы хотя женщина говорила ничего не вырывать, пусть остается, даже если стыдно, но это совсем по-дурацки вышло, как будто кому-то еще интересна я, мое.

Я чувствую себя так, словно давно любила Васю, влюбилась в него, когда он говорил, а теперь осталась только злость – что он слишком быстро и неопрятно ест, глотает и салат оливье, и макароны, и соленые орешки, иногда замечаю, что к щеке его что-то пристало, а он – нет. Ну и еще он однажды сказал а что у тебя щеки как у хомяка, у меня то есть щеки как у хомяка, и ничего, я не должна была обижаться, потому что это ШУТКА была, че ты как эта, на шутки еще дуться будет.

Что я чувствую по этому поводу?

Ничего не чувствую, а нужно накинуть форменную куртку и между дверей снежную грязь убрать, а то нанесли на ногах.

Бог знает, как так незаметно зима началась, недавно вроде еще по листьям ходила


11 ноября, четверг

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рыбья кровь
Рыбья кровь

VIII век. Верховья Дона, глухая деревня в непроходимых лесах. Юный Дарник по прозвищу Рыбья Кровь больше всего на свете хочет путешествовать. В те времена такое могли себе позволить только купцы и воины.Покинув родную землянку, Дарник отправляется в большую жизнь. По пути вокруг него собирается целая ватага таких же предприимчивых, мечтающих о воинской славе парней. Закаляясь в схватках с многочисленными противниками, где доблестью, а где хитростью покоряя города и племена, она превращается в небольшое войско, а Дарник – в настоящего воеводу, не знающего поражений и мечтающего о собственном княжестве…

Борис Сенега , Евгений Иванович Таганов , Евгений Рубаев , Евгений Таганов , Франсуаза Саган

Фантастика / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Альтернативная история / Попаданцы / Современная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее