Красные части. Автобиография одного суда

С тех пор мы с Филом встречались дважды за завтраком в Бруклине, где он оставил за собой квартиру; мы с матерью также летали в Лондон, где провели неделю с ним и его давней партнеркой по имени Хени, активисткой в области здравоохранения. Увидев, как моя мать и Фил приветствуют друг друга в лондонском аэропорту тридцать лет спустя, я решила, что психотическое предприятие, коим была «Джейн», стоит того — и даже в некотором смысле ставит всё на свои места.

Фил приезжает в Энн-Арбор накануне дня явки в суд, и его селят в тот же мотель, где ночует мой дед. Мы с матерью собираемся поужинать с Филом с глазу на глаз, отчасти чтобы обменяться новостями, а отчасти чтобы разработать стратегию его встречи с дедом. Они не видели друг друга с похорон Джейн, и Фил знал, что ее отец не одобрял их отношения, как и его самого. А еще имел место тот скользкий факт, что Фил какое-то время был главным подозреваемым в убийстве Джейн, так что он претерпел не только утрату любимой женщины, но и полицейские допросы, подозрения со всех сторон, обыски дома, в машине и т. д.

Когда вы его найдете, — сказал Фил полицейским после того, как они от него отстали, — я надеюсь, вы проявите к его гражданским правам больше уважения, чем проявили к моим.

Полицейские не могли поверить, что человек, который собирался жениться на Джейн, станет так говорить о ее убийце, и поэтому снова вызвали его на допросы.

И вот он появляется в дверях мотеля. Он выглядит великолепно — Ричард Гир от академии, в черных джинсах и черной футболке. Он говорит, что хочет проехать мимо своего старого дома в Энн-Арборе, и вскоре мы уже сидим в мощеном патио под зонтиком и пьем «Маргариту» у стен дома, в котором он когда-то жил, — там сейчас находится ЛГБТК-книжный с примкнувшим к нему уличным баром и тайским рестораном.

Фил какое-то время разглядывает в недоумении свой старый дом: радужный флаг над дверью, посетителей, толкущихся в его гостиной, — и рассказывает нам, как там было внутри раньше, каково было жить там с Джейн. Затем его тон вдруг из ностальгического становится испытующим. Он хочет знать, почему мать и я решили присутствовать на всех заседаниях суда. Зачем и ради кого конкретно нам там быть.

Ради Джейн, — говорит моя мать жалобно, как будто это и так очевидно.

Я согласно киваю, хотя это звучит не вполне правдоподобно. В конце концов, Джейн давно мертва. Мы говорим о том, что нужно живым, что, по мнению живых, нужно мертвым, и что, по мнению живых, хотели бы мертвые, если бы не были мертвы. Но мертвые мертвы. Они, по всей видимости, ничего уже больше не хотят.

«О живых следует говорить уважительно; о мертвых — только правду» ~ Вольтер. ~ Отдел насильственных преступлений / Полиция штата Мичиган — гласит подпись к каждому имейлу, который мы получаем от Шрёдера.

Уверена, что могу от лица всей своей семьи сказать, что мы согласны с высказыванием Вольтера, которым оканчивается ваше сообщение, — пишет ему мать в ответ.

Это дело штата, — говорит Фил не без омерзения. — Оно не имеет отношения к Джейн. И вообще ей бы это совсем не понравилось.

Мы с матерью теребим бумажные зонтики в коктейлях, как будто нас только что отчитали. Он прав: это дело, слава богу, не дело Джейн Луизы Миксер против Гэри Эрла Лейтермана. И не семьи Джейн Луизы Миксер против Гэри Эрла Лейтермана. Это дело штата Мичиган против Гэри Эрла Лейтермана. Сидя в суде, ни за что не забудешь об этом факте. Ты сидишь прямо напротив судьи, который в своей великолепной черной мантии окопался на фоне бело-зеленой мраморной стены с огромной бронзовой печатью Мичигана за спиной. На печати выпуклые олень и лось, встав на дыбы, опираются на герб, который в свою очередь изображает человека с ружьем, созерцающего рассвет, под надписью TUEBOR: Я защищу. Нижнюю часть печати обвивает лента с девизом штата: Si Quaeris Peninsulam Amoenam Circumspice. Если ищешь приятный глазу полуостров, посмотри вокруг себя.