Красные части. Автобиография одного суда

Лежа на путях, я прокручивала в голове события дня в суде. Я вспоминала показания отставного полицейского Эрла Джеймса, львиная доля которых касалась чудовищного убийства Доун Бейсом, тринадцатилетней девочки, чья смерть была пятой в серии. Джеймс возглавлял оперативно-следственную группу, которая расследовала Мичиганские убийства в 60-х, и с тех пор всецело посвятил себя остросюжетной динамике серийных убийств. (В 1991 году он самостоятельно опубликовал книгу под названием «Как поймать серийного убийцу», в выходных данных которой значилась «Международная криминалистическая служба, инк.».) Возможно, из-за своей специализации Джеймс склонен говорить об убийстве Джейн с большим авторитетом. Она же выигрывала награды за участие в дебатах, очевидно, что она установила контакт с убийцей, — заявил он репортеру во время суда. — Но он не мог ее отпустить, потому что она бы его опознала. Он выглядел так, как будто больше никто в мире не обладал информацией, которая была у него.

Пока Джеймс давал показания, у него в глазах стояли слезы. Как позднее передавал Court TV, когда отставной детектив описывал изнасилование Доун Бейсом и ее удушение электрическим кабелем, «он смотрел в потолок, и его голос дрожал».

Слезы Джеймса были, бесспорно, настоящими, но меня они не тронули. Они показались мне патерналистскими, мелодраматическими и в немалой степени подозрительными. Я никак не могла увязать их с тем, что на моих глазах этот мужчина, увлеченно и бурно жестикулируя, изображал, как именно убийца «ножом разрезал трусы Доун вдоль промежности».

Потом я вспомнила, что в какой-то момент своего выступления Джеймс сказал, что Доун последний раз видели на железнодорожных путях — она брела в сторону дома. Так что я лежала там и думала о Доун. Я думала о Доун и о том, как красивы железнодорожные пути ночью, подсвеченные красными и зелеными сигнальными огнями; две параллельные серебристые прямые, с неярким свечением уходящие вдаль. Целый мир — притихший, жаркий и мерцающий.

Гэри

Даже минимальных подробностей произошедшего с Доун Бейсом достаточно, чтобы заключить, что убийство Джейн было наименее жестоким во всей серии. Она, по всей видимости, умерла быстро, и она одна не была изнасилована. Обвинение хочет подчеркнуть это различие, поскольку оно, по их мнению, позволяет сделать вывод, что убийцей был не Коллинз, а кто-то другой. В суд вызывают сына Нэнси Гроу, и он говорит, что испачканная кровью сумка Джейн будто бы специально была кем-то оставлена на обочине дороги, как «указатель» к ее телу; в то же время отставной коп, который занимался расследованием Мичиганских убийств, утверждает перед судом, что тела других девушек находили прямо на обочине или в канаве, как мусор. Кто бы ни убил этих девушек (предположительно Коллинз), он возвращался к телам, чтобы сделать с ними еще что-нибудь: например, кисти рук и стопы первой жертвы, девятнадцатилетней Мэри Флешар, по-видимому, были отрезаны несколько дней спустя после ее смерти.

Вновь появляется тот коп, который первым прибыл на место убийства Джейн. Ее чемодан и экземпляр «Уловки-22», рассказывает он, лежали сбоку от нее; ее обувь, сумочка и белое в желтую полоску полотенце — между ног, а тело было основательно укрыто — сперва вещами на плечиках, затем шерстяным пальто, а сверху расстилался плащ, словно для защиты всей этой кучи от непогоды. Когда его просят сравнить случаи Джейн и Мэри Флешар на предмет обращения с телом, этот же коп — уже пожилой мужчина — качает головой. Та первая девочка, она была в таком виде… Хиллеру приходится подтолкнуть его, чтобы тот продолжил. На ней живого места не было. Вся исполосована ремнем. Ее кожа, — говорит он, осекаясь и снова качая головой, — была как выделанная шкура.

Эрл Джеймс подытоживает всё это следующим образом: Выглядело почти так, как будто преступник проявил сострадание к жертве.

Прессе нравится эта формулировка, и наутро заголовок УБИЙЦА ПРОЯВИЛ СОСТРАДАНИЕ венчает статьи о деле Джейн в местных и в федеральных газетах. Court TV развивает тему и сообщает, что «в этой тщательной композиции вокруг ее тела было что-то нежное».

Когда Шрёдер впервые допрашивал Лейтермана в ноябре, он тоже обратил внимание на эти жесты заботы. Он сказал Лейтерману: Я давно работаю в отделе убийств, и я видел, что творят настоящие монстры. Тот, кто сделал это, не монстр. Он говорит, что после этой фразы Лейтерман чуть не раскололся.