Красные камни

Да в чем дело? А собралась толпа в университетском парке, уже несколько сотен, и еще люди прибывают. В крайне возбужденном состоянии – как бы не случилось чего. Товарищ Федоров уже в курсе – спрашивает, что происходит. А что мне ему отвечать? Ожидалось ведь, что публики будет немного (сегодня утром объявление вывесили), сам Федоров намеревался быть со свитой, товарищ ректор с преподавателями университета, товарищи с Радиокомитета, ну и для массовки – несколько десятков студентов, кто успеют афишу прочесть, и после всему студенческому коллективу расскажут. Ну, еще завтра, или через пару дней, запись по радио пустим, в редактированном виде. А теперь делать что?

Через полчаса (а уже начало четвертого!) в кабинете Федорова собирается оперативный штаб. В составе представителей всех компетентных органов – прокуратуры, милиции, ОМОН, военных – пришлось мне свой мандат с подписью «И. Ст.» предъявить. С командующим округом маршалом Ватутиным я еще с Киева знакома была, армейцы уже были наготове, ожидая выступления бандеровцев (а кого еще?), так что воинские части лишь приказа ждали подавить беспорядки так же решительно, как тогда, в сорок четвертом. Хотя мне очень не хотелось бы в своих, советских студентов стрелять. В парке я видела репродукторы на столбах – можно ли быстро подключить на них вещание с нашего мероприятия? Отлично – вот только теперь проиграть я даже теоретически права не имею.

В половине пятого подъезжаем к университету – кавалькада черных ЗИСов, ЗИМов, «побед» в сопровождении грузовиков с солдатами ОМОН. На улице Первого Мая, на проспекте Ленина вижу еще военные машины, и даже бронетранспортеры. Парк Ивана Франко оцеплен милицией и вооруженными солдатами, солдаты стоят вдоль улиц Вересня и Словацкого, по которым мы едем к парадному входу. Слева, в парке, толпа – их там уже не сотни, а тысячи человек, провожают нас молчаливыми взглядами, их молчание кажется мне угрожающим. У входа нас встречают Тюленев с Мазуром: «Все уже готово, Анна Петровна, ждем вас». По лестницам и коридорам проходим в аудиторию, мимо милицейских постов.

Шестью часами раньше.

Разговор, который не слышали посторонние

– Сергей Степанович, вы уверены, что так надо? Мне не страшно, – но хочется быть уверенными, что не напрасно. Когда в нас будут стрелять.

– Надо, Гриша, надо! Иначе выйдет, что все было напрасно. Что наша «Молодая гвардия» – это собрание болтунов, а не передовой отряд бойцов за настоящий коммунизм.

– Но ведь те, кто против нас, – они тоже коммунисты? Они за нас воевали! Фашистов разбили, в Берлин вошли.

– Это было раньше. Первый Интернационал, Второй Интернационал – которые основывали Маркс с Энгельсом. В самом начале это были организации борьбы за дело пролетариата, – а в конце скурвились, разложились, продались буржуазии, как и все социал-демократические партии. Ленин создал партию нового типа и Третий Интернационал – и вот теперь разложились и они. Мы сейчас такие же первопроходцы, как РСДРП году в тыща девятисотом. За нами встанут другие, – но лишь если мы сейчас примем бой, из окопа шагнем!

– Так, Сергей Степанович, жить и в самом деле лучше стало. Раньше, как война была, понятно, все для победы – но сейчас и о народе заботятся. И в смысле свободы – вон, у Кувшинова с матмеха отца выпустили. Реабилитировали по полной, извинились и даже квартиру пообещали, в очередь поставили уже. А гниль и крикунов жмут и партбилетов лишают, если кроме дури и глотки у тех ничего нет.

– А подумать? Что у Ильича написано – подачки от власти, которые не вырваны в борьбе, а дарованы по высочайшему соизволению, могут так же быть забраны назад. И ты считаешь, что если человека без вины посадили, годы гноили на Колыме, а затем сказали, простите, вы не виноваты – то это все, инцидент исчерпан? Что квартира может потерянные годы и здоровье возместить? А тех, кто умер, не дожил – с ними как, тоже реабилитируют?

– Реабилитируют. Вы же знаете, Сергей Степанович, скольким только из нашей группы бумаги прислали. За тех, кого в тридцать седьмом.

– Дурак! Через пятнадцать лет? Прислали – даже не на отца или дядю, а на какого-то дальнего родственника, значит, ближних не осталось уже, куда они делись, ты подумай!

– И к критике стали прислушиваться. Если партийный ошибся – можно указать, и если прав окажешься, тебе лишь спасибо скажут.

– Так даже у тех, кто на самом верху, ума хватило на грабли не наступать, как царь Николашка. Пар выпустить, самых умных и активных заметить и возвысить, на свою сторону привлечь. Предателями сделать – видишь, ты уже задумываешься, почти готов!

– Сергей Степанович, но вы же сами учили: думать и смотреть. А сколько построили, даже тут, во Львове? Взглянешь – и веришь, что и по всей стране так. И Победа – гордость за страну, за народ.