Красные камзолы II

— Был в гвардии. В начале зимы его из гвардейских ундер-офицеров произвели в армейские капитаны и отправили к нам, ротой командовать. Ходят слухи, что у него тяжелый характер. Не знаю, не было случая удостовериться. Он все время среди господ офицеров. Мы, нижние чины, никакого мнения о нем мы еще не составили.

Да, я специально указал ей на то, что я нижний чин. Вдруг она от меня отстанет? К своим хочу, в роту. В этом доме, конечно, тепло, но на дворе все-таки февраль. Могла бы ты, красавица, одеть платье потеплее, без вот этого вот декольте, а? Замерзнешь же!

Княжна пропустила мимо ушей мои толстые намеки. Повернула голову, будто любуясь пламенем свечи:

— Нелидов из рода Нелидовых покинул столицу. Вот так просто?

— Ну это… война, Мария Абрамовна. В войсках нехватка офицеров. Вроде как это обычное дело — пополнять полки до штата в военное время.

— Скажи-ка, Гоша. Он действительно командует ротой? Скажи мне, как нижний чин. Кто в вашей роте командир? Настоящий, а не на парадах с барабанами?

Я замялся.

— Ну… господин капитан в роте недавно, еще не освоился… Ему чуть-чуть помогают.

Она отвернулась от свечи и пристально посмотрела мне в глаза.

— Я поясню, Гоша. Нелидовы — это Отрепьевы. Они подали прошение государю Алексею Михайловичу сменить фамилию. С тех пор Отрепьевы во всех книгах записываются Нелидовыми.

Пояснила, молодец. Стало вот совсем понятно, ага. А кто такие Отрепьевы-то?

Она заметила недоумение в моих глазах. Чуть привстала на стуле, подалась мне навстречу, облокотившись ладонями на стол и тихо прошептала:

— Отрепьевы — проклятый род. И живут они в проклятом месте, в Шлиссельбурге. Подчиняются только потомкам государя Михаила Федоровича, который пощадил их род, несмотря на проклятье. С тех пор так повелось, что если государю или государыне нужно сделать дело, за которое проклянут — на это дело посылают Отрепьевых. Им не страшно, их род и так проклят.

Проклят, тайные дела, государь… А от нее пахнет духами. И это ее платье…

А от меня воняет.

Я судорожно выпрямился на стуле и дернул головой.

— Да ну! Мы ж пруссаков всяких идем бить. А они не православные. За что проклинать-то?

Она откинулась обратно на стул и обняла себя за плечи. Спасибо, родная. Дала немножко дух перевести… А то кровь в висках стучит как перфоратор человека-соседа.

— Моему дядюшке нужна охрана — сказала она ровным голосом через некоторое время. Строго, по деловому, без этих своих женских штучек.

Пожимаю плечами.

— Понятное дело. Генерал — ключевая фигура, без охраны никак. А что случилось с нынешними охранниками?

— Они не кексгольмцы, Гоша. А я считаю, что в охране Василия Абрамовича Лопухина — она сделала ударение на фамилии генерала — должны быть солдаты его любимого полка. Верные, умелые, отважные, понюхавшие пороху. Особенно сейчас, когда один из Нелидовых покинул столицу. Я боюсь, Гоша. Понимаешь?

Я кивнул:

— Да, у нас хорошие ребята. Могу порекомендовать…

— Гоша! — строго прервала она — Признаюсь честно — мне доставляет удовольствие беседовать с тобой. И, видя твою скромность, воспитанность, я могу предположить, что…

За окном где-то неподалеку грохнул мушкетный выстрел. И еще один.

Она замерла. Казалось, я слышу стук ее сердца.

Отвратительно заскрипел отодвигаемый стул. Хрустнули распрямившиеся колени. На плечо лег ремень с привычной тяжестью мушкета.

Какие у нее все-таки красивые глаза…

За окном темно.

— Маша… — будто со стороны слышу я свой голос — мне на работу пора.

Глава 10

— Где стреляли? — крикнул я на бегу нестроевым, которые толпились с лопатами у входа в гостиный двор.

— Там! Где мостик на остров с руинами! — загалдели мне в ответ — На караул напали, убили кого-то! Солдат прибежал сейчас!

Стягиваю ранец со спины, сую в руки ближайшему из возниц:

— Отнеси внутрь, где мои расположились. Крикни там, чтобы туда все бежали!

— Дык это, господин капрал… Ваши-то в том карауле и стоят…Час назад смирновских сменили… А вторая дюжина вот только что из караулки на шум побежала.

Так… Это сколько времени я с княжной ужинал? Казалось-то — всего ничего!

— Остальных поднимай, значит. Да чего ты встал, баран? Беги!

Подталкиваю нестроевого ко входу и бегу вдоль здания. Вот здесь за угол повернуть и дальше к мостику по прямой, он как раз сбоку от большой стройки.

Морозный ветер холодил пальцы. Краги-то я еще там, на ужине в ранец запихнул. Да и не нужны они мне сейчас. Неудобно перчатках порох на полку сыпать, просыпаю много. Не наловчился. На бегу снимаю с пояса штык и пристегиваю к стволу.

Вон и мостик виднеется. На снегу лежит распростертое тело, вокруг, ощетинившись штыками во все стороны толпятся солдаты. Зимняя ночь светла из-за белого снега, но лиц в ночных сумерках все равно не разглядеть. Из освещения — один только тусклый масляный фонарь, что сейчас стоит на снегу рядом с упавшим солдатом.

— Стой, кто идет! — вскинулся в мою сторону один из солдат.

— Свои, Степан! — кричу в ответ запыхавшимся голосом.