Красные курганы

— Тяжелые времена, — проворчал вместо приветствия Гильдеберт, заходя в лавчонку и едва не разбив лоб о притолоку. Да-а, давненько он здесь не был, забыл о низких потолках еврейского жилища.

— Благородный рыцарь желает что-то купить? — засуетился вокруг потенциального покупателя старый Саул, мгновенно оценив, что руки у Гильдеберта пустуют, следовательно, он не имеет товара для продажи.

— Благородный рыцарь желает продать тебе свои доспехи, — мрачно пояснил вошедший, выкладывая на грязноватый прилавок боевой шлем.

Это была последняя память об отчем доме. Потому Гильдеберт и решил продать его в первую очередь.

— Ну-ка, подсоби, — приказал он хозяину, поворачиваясь к нему спиной.

— Э-э-э, — непонимающе протянул еврей.

— Кольчугу самому снимать несподручно. Ремни расстегни, — деловито пояснил рыцарь.

Затем очередь дошла до наручей, поножей, шпор и прочего. Словом, зашел в лавчонку воин, а вышел уже не пойми кто. При себе Гильдеберт оставил лишь пояс и меч в ножнах. Его продавать было никак нельзя. Зато в кошеле у него весело бренчало столь необходимое серебро.

Конечно, в иное время да в ином месте рыцарь выручил бы значительно больше. За ту же кольчугу, если ее предварительно выдраить с песочком до зеркального блеска, можно было бы затребовать полуторную цену против той, что ему предложил сейчас хитрый еврей, да и за все остальное тоже.

Что и говорить, убыток был велик, но вот как раз времени Гильдеберт не имел вовсе, потому и расстался со всеми доспехами задешево.

Выложив кошель на стол лекаря и оставив себе лишь две серебряные марки, он буркнул:

— Лечи как следует, — и тут же вышел.

Теперь можно было идти и к епископу, который уже давно хотел его видеть.

В обычно безлюдных покоях отца Альберта, любившего хоть у себя дома чуточку насладиться желанной тишиной, на этот раз было шумно. Однако ждать Гильдеберту пришлось недолго. Расторопный служка, приметив появившегося рыцаря, тут же нырнул в епископский кабинет и почти сразу гостеприимным жестом радушного хозяина распахнул перед гостем широкую дубовую дверь.

Сам разговор получился коротким — отец Альберт сильно спешил. Он лишь повелел Гильдеберту командовать обороной Риги и порекомендовал ему рассчитывать только на свои силы.

В ответ на резонные возражения рыцаря о том, что с сорока воинами Ригу возможно удержать, только если на нее полезут семигаллы, эсты или еще какие дикари, но не русичи, епископ лишь развел руками, не забыв с ехидцей заметить:

— Под Кукейносом, где ты командовал, нас было значительно больше, а сейчас увы. Впрочем, подкрепление у тебя будет, — тут же поправился он. — Во-первых, со дня на день может появиться отряд рыцарей короля Вальдемара. Хотя я бы на твоем месте на него особо не рассчитывал.

— А магистр? — спросил Гильдеберт. — И что с Венденом? Если он держится, то я думаю, что…

— Венден пал, — перебил его епископ. — Точнее, его гарнизон сам открыл ворота схизматикам. Те пообещали пропустить их в Ригу, ну и они польстились на это. Трусы, конечно, — вздохнул он. — Но, с другой стороны, для Риги это огромное подспорье. Вместе с меченосцами под твоей рукой будет почти сотня воинов. Это и есть во-вторых. Более того, вполне возможно, что к нам прибудут и рыцари из других замков, осажденных русичами. Будем надеяться, что они тоже додумаются поступить так, как меченосцы из Вендена.

— Будем надеяться, что они до этого не додумаются, — перебил его Гильдеберт.

— Почему? — удивился епископ. — Если у нас будет две сотни рыцарей, а к ним еще триста-четыреста рижан, то мы сможем себя защитить.

— Святой отец, неужто ты не видишь, как хитро поступают русичи? Они же, как в большой облаве на зверя, хотят согнать всех рыцарей за стены Риги. Силы у них велики, если они могут позволить себе атаковать сразу в нескольких местах, но все равно им выгоднее собрать их в единый кулак. Вот потому-то они так легко раздают обещания пропустить всех с оружием в руках до Риги. И как только они очистят все наши замки, дойдет черед и до города. Вот только у нас прибавится всего несколько десятков людей, а у них — несколько тысяч.

Гильдеберт замолчал, переводя дыхание. Он даже сам подивился, как удалась ему столь складная и длинная речь.

— Ты думаешь, что Ригу не удержать?

— Нет, не думаю, — буркнул рыцарь и, заметив легкую тень радости на лице епископа, почти со злорадством произнес: — Я в этом уверен. Но стоять все равно надо, — тут же добавил он и пояснил: — Да, надо стоять и ждать, когда вскроется река и можно будет погрузить всех, кто хочет бежать, на корабли.

— Да-а, обманул нас рязанский князь, — задумчиво произнес епископ. — Выманил всех под Кукейнос и Гернике, а сам своих ратников никуда не повел, оставив где-то поблизости, а потом, дождавшись непогоды, подло ударил нам в спину. — И он испытующе глянул на рыцаря.