Красные нити

— Ты правда хочешь убить меня? — осторожно и проникновенно спросила я. — Ты уверен, что хочешь выстрелить?

Я смотрела в его глаза. Его голубые глаза смотрели с пугливой нерешительностью и гневным непониманием. Он боялся и злился. Он не мог понять происходящего.

— Я не знаю, — выдохнул он.

— Как тебя зовут? — спросила я, подходя к нему.

— Н-нифонт… — снова нервно сглотнув, ответил мальчик. — Я Нифонт… А ты? Кто ты такая? И почему я снова здесь?

— Меня зовут Ника, — я по-доброму улыбнулась ему.

Передо мной был ещё не тот страшный, убийца отбирающий одни жизни, и без сожаления ломающий другие. Передо мной был перепуганный, сбитый с толку парнишка, с пистолетом в костлявой руке.

— Ника? — переспросил Нифонт дрогнувшим голосом. — И что ты… Что мы здесь делаем?

— Это твой дом, — ответила я. — Тебе лучше знать.

— Да, но… — он обвёл взглядом свою комнату. — Это… я… я жил здесь очень… давно… Давно!

Он повторил это слово удивленно и взволнованно. Словно только сейчас осознал его значение.

— Я давно уже здесь не живу, — грудь мальчика начала вздыматься от участившегося тревожного дыхания.

Его глаза заметались по сторонам.

— Я помню… — проговорил он.

— Хорошо, — кивнула я. — Ты помнишь, кто ты в будущем?

— В будущем? — переспросил он.

— Да, — ответила я.

Нифонт задумался. И вдруг лицо его исказила ярко выраженная единая эмоция ужаса.

— Нет… — шепнул он, и беспомощно взглянул на меня. — Нет…

Он опустил руку с пистолетом, прижал сомкнутые кулаки к голове, и зажмурился.

— Нет! Нет! Нет! — Нифонт кричал все громче и мотал головой. — Это не правда! Это ложь! Ложь! Ложь!..

— Это правда, Нифонт, — печально, с сожалением произнесла я.

Он поднял на меня слезящиеся глаза. Я почувствовала, как у меня сжимается сердце от сожаления и сочувствия. Мне было жаль этого напуганного мальчика, который здесь, сейчас увидел, кем он стал.

Но мне было важно, чтобы эта часть сознания Портного, часть его детских воспоминаний, повлияла на взрослого Нифонта, который стал убийцей. А это было возможно только, если мальчик Нифонт, увидит и осознает весь ужас, сотворённый им, взрослым, в дальнейшем будущем. Мне было важно, чтобы Нифонт-мальчик испытал настоящее потрясение и ужас… Но мне было жаль его. По крайней мере эту его, ещё невинную часть сознания.

— Мне жаль причинять тебе боль, — продолжала я с грустным сочувствием, — но это правда…

— Я убийца… — ошарашенно выдохнул парнишка. — Я убийца и монстр…

— Нифонт…

— Я монстр!!! Монстр!!! — он поднял на меня покрасневшее, искривленное в слезной и безумной ярости лицо. — Я… Я стал настоящим чудовищем!.. Но я… я же не хочу… Я не могу… Я не…

Он слёзно всхлипнул, с его губ срывалось нервное, прерывистое дыхание.

— Я ужасное чудовище! — Его крик взорвался в комнате, отскочил от стен, и вознесся под потолок.

— Только… — проговорила я осторожно, — только часть тебя…

— Это что-то… меняет? — сотрясаясь, и вытирая слёзы проговорил он.

— Ты сам можешь что-то поменять, — проговорила я утешающе.

Он недоверчиво взглянул на меня.

— Правда? — с надеждой спросил он.

— Правда, — обнадеживающе улыбнулась я. — Ты можешь… изменить поступки… другого себя… Если хочешь?

— Я… я хочу… — пробормотал Нифонт, и кивнул.

Но тут же вдруг вскрикнул, сморщил нос и сцепил зубы. Он вёл себя так, словно ему было невыносимо больно. Что-то необъяснимое причиняло мальчику внутреннюю мучительную боль.

— Нифонт… — встревоженно проговорила я, наблюдая за ним.

— Она… требует… требует, чтобы я подчинялся! Я… Я должен! Должен!.. Я должен подчиняться! Я обязан…

— А ты сам хочешь?! — спросила я. — Сейчас важно, чего хочешь ты сам!..

Нифонт выронил пистолет, крепко зажмурив глаза, ретиво замотал головой.

— Отстаньте от меня, отстаньте! Вы все!.. Хватит! Хватит!!!

В следующий миг он вдруг бросился на меня. Я испуганно вскрикнула, отскочила. Парнишка пробежал мимо меня, и с диким яростным лицом врезался в лбом в стену.

Я закричала в страхе, глядя на внезапный порыв безумства юного Нифонта.

Парнишка рухнул на пол без чувств. Я было бросилась к нему, но его воспоминание внезапно осыпалось серебрящимися мерцающими осколками.

А мое тело неожиданно перестало меня слушаться. Руки, ноги, плечи, суставы и мышцы, все вдруг словно налилось тяжелым, вязким свинцом.

В следующим миг я резко провалилась куда-то назад. Я даже не успела закричать или испугаться, как снова очутилась посреди укрытой ночью безлюдной фермы, перед кошмарным черным деревом.

Портной… Точнее Нифонт, взрослый Нифонт, неподвижно лежал в снегу, и метель небрежно забрасывала его куртку щепотками снега.

Передо мной, в нескольких шагах, в кругу мерцающих стеклянных фонарей лежала связанная рада. Я ринулась к ней.

Малышка дрожа от холода и страха, с трепетной надеждой и просьбой в глазах глядела на меня.

— Сейчас, солнышко, сейчас, — я присела возле неё, взялась руками за кроваво-красные нити, что опутывали её тонкое, хрупкое тело.

Но разорвать их голыми руками не вышло. У меня не хватало сил. Но в бликах дрожащих фонарей, я увидела лежащие рядом мотки черных ниток, пуговицы и ножницы.