Красные нити

Я замотала головой, истерично зажмурив глаза.

— Прости! — прошептала я с горьким сожалением. — Прости… я не знаю…

— Я… умираю?.. — прошептал он с трудом и вдруг испытал явное облегчение, от того, что сказал это вслух.

— Да, — кивнула я глядя на него, сквозь влажный туман слёз. — Прости…

— То… чшо… ты… сказала… — прохрипел он. — Откуда?..

— Откуда? — переспросила я и он на миг закрыл глаза вместо кивка головой.

Я вздохнула, вытерла слёзы с щек и прошептала.

— Я… Нестор, я… я могу видеть… гораздо… гораздо больше, чем другие люди…

Нестор смотрел на меня слегка затуманенным взором.

— Об… сни…

— Объяснить? — слова Нестора звучали едва слышно и мне приходилось напрягать слух, чтобы услышать, что он говорит. — Я… Ну, это трудно… В общем я вижу… я могу видеть воспоминания… Понимаешь?

Пожиратель медленно закрыл глаза, на мгновение мне показалось, что он их уже не откроет, но тут он вновь взглянул на меня.

— Мжш…

— Что? Могу? Что могу? — беспокойно переспросила я.

— Рказть… — выдавили губы Нестора.

— Что именно? — спросила я, нервно сглотнув.

— Что-то… — он подавился, выплюнул очередной сгусток крови и с усилием вымолвил. — Что-то… хшее..

— Что? Хорошее? — быстро спросила я. — Ты хочешь услышать про что-то хорошее в своей жизни? Да? Что-то, что ты уже не помнишь?..

Нестор закрыл глаза. Ну, конечно. Даже таком чудовищу, как Пожиратель хочется узнать, что в его жизни было что-то прекрасное, светлое и доброе. Хоть что-то, пусть даже крупица. Хотя бы тщедушный, но заметный лучик света, забитый и погасший где-то в глубине зачерствевшей души и охолодевшего сердца.

Хоть что-то…

— Твоя мама… — проговорила я. — Ты ведь не всегда жил со совей теткой и старшими двоюродными сестрами… Ты какое-то время жил с мамой… Ты не помнишь?

Он едва смог шевельнуть головой.

— Когда у твоей матери не было… не было ночной смены… Она всегда читала тебе… Одной из твоих любимых книжек были сказки братьев Гримм. Помнишь? Такая яркая книжка с золотой надписью и Бременскими музыкантами внизу, под надписью…

Я улыбнулась и добавила:

— Собаки и ослу ты закрасил глаза зеленым фломастером, а коту фиолетовым… Помнишь?

Я увидела расширились его глаза и как он взволнованно дёрнулся. Он даже на секунду приподнял голову. И тут же стекло под ним угрожающе затрещало, по его поверхности стремительно расползлись новые трещины.

— Тебе нельзя двигаться… Нельзя!..

— Ты… — выдавил он. — Как… как ты…

— Не знаю, — ответила я то же, что и всем тем людям, кто задавал мне этот вопрос. — Правда, не знаю…

— Ясно… — тут он вдруг поднял правую руку и с видимым трудом засунул её под полу пиджака.

Стекло под ним вновь затрещало.

— Не двигайся ты! — взмолилась я. — Пожалуйста…

Я резко замолчала увидев, что он вынул из-под пиджака крохотный серебристый предмет. Это был миниатюрный флеш-накопитель.

И что-то мне подсказывало, что именно на этой крохотной вещице хранились те видео, которые так нужны Стасу, чтобы посадить Гольшанских за решетку.

— Ищ… чт-т… — говорить Нестору было уже слишком трудно, он издавал лишь едва различимые звуки.

Но я поняла и робко улыбнулась, сквозь слёзы.

— Альфред…

И снова Беккендорф взволнованно дернулся.

— Так звали маленькую мышку-альбиноса, которая жила у вас с мамой. — проговорила я. — Помнишь?

Нестор закрыл глаза, и через мгновение вновь уставился на меня. Он ждал. Ждал с надеждой в тускнеющем взгляде. Он жаждал услышать всё, о чем успел давно позабыть.

И я продолжала. Я, тихо плача, пересказывала события из его жизни. Всё самое теплое, светло и нежное, что давно затерялось в глубине его сознания. Он скрыть свои слабости от мира, что вместе с ними скрыл от себя самого свое прошлое, прошлое, которое он по-настоящему любил и в котором был счастлив.

— Ты… — прохрипел он надламывающимся голосом, когда я закончила. — Д… джи… взьми…

Он с трудом вымолвил эти слова и поднял правую руку, вытягивая её ко мне.

— Взми-и… — простонал он свистящим голосом. — Это… то… вам… нжно… ты… знаешь…

— Знаю, — кивнула я, — спасибо…

Я протянула руку, но не достала его дрожащим пальцем, в которых он сжимал флешку с видеозаписями. Мне пришлось свесится вниз, зацепившись правой ногой за выемку между стеной и сидением, а правой рукой за пролом между сидениями. Но даже так, я с трудом дотягивалась до руки Беккендорфа.

Я достала пальцами до маленькой серебристой флешки, наши взгляды встретились, я увидела, как окровавленные губы Нестора прошептали: «Спасибо».

А затем стекло под ним с хрустом звонко лопнуло, и я увидела, как Нестор в вихре серебрящихся осколков стекла падает вниз в холод и бездну. Я смотрела в его глаза до тех пор, пока различала его лицо.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Пятница, 29 января.

— Не отпускайте меня! Не отпускайте, пожалуйста! — девушка отчаянно цеплялась за руку Стаса и продолжала молить его.

Корнилов молча, напрягая мышцы потащил её наверх. Девчонка была насмерть перепугана и то дело опускала голову, глядя на разверзшуюся под ними пропасть с рекой.

— Не смотри вниз! — прорычал Стас, вытягивая девушку наверх.

Она послушно подняла взгляд и уставилась на Стаса перепуганными голубыми глазами.