Красные нити

Я отпрянула. В этот момент, из купе, шатаясь вывалился Беккендорф. Он был взмылен, его всклоченные волосы торчали во все стороны. Зажимая рукой окровавленную рану на плече, он бросил взгляд на борющихся мужчин, затем на меня. Мы с ним встретились взглядами, я увидела, как изменилось лицо Пожирателя: он узнал меня.

Он прорычал ругательство и, спотыкаясь, бросился прочь. Я, с ошеломленным видом, посмотрела ему вслед, затем обернулась на дерущихся Сеню и чернобородого убийцу, и снова, растерянно, уставилась в след Беккендорфу.

Сеня сказал не лезть… Надеюсь, он справится. Но, мы не можем опять упустить Пожирателя. Потому что, я в этом почти не сомневалась, второго шанса поймать его нам не представится: или он безнадёжно и крепко заляжет на дно, или же раньше нас до него доберутся люди Елизаветы.

Да, не смотря на запредельный уровень шокового состояния и вызванное этим смятение, я осознавала уровень опасности. Я понимала, что Пожиратель может запросто убить меня. Но, я так же понимала, что сейчас он легко может ускользнуть.

Я перешла в следующий вагон, здесь столпилось большое количество любопытных, я слышала, что все обсуждают какие-то выстрелы, раздавшиеся в первой части состава.

Я тут же подумала о Стасе и о том террористе с пустым, отстраненным взглядом. Предостерегающее, опасливое чувство закралось внутрь меня и застряло в горле.

Отбрасывая пугающие раздумья о Стасе, я едва не бежала вперёд. В следующей вагоне я его догнала, точнее увидела спину убегающего Беккендорфа.

— Нестор! — зачем-что закричала я.

И тут же поняла, что это была ошибка. Пожиратель развернулся и вскинул руку с пистолетом.

Люди в вагоне, с криком, пригнувшись едва ли не к полу, юркнули в свои купе. Большинство из них тут же позакрывали двери к себе.

Беккендорф, в безумном взгляде которого дрожали лихорадочные блики, свирепо и шумно втягивал носом воздух. Его правая рука с пистолетом слегка подрагивала. Я инстинктивно подняла ладони на уровне груди и чуть отступила назад. От плеч по спине до пяток спустилось щекотное, вибрирующее и прохладное чувство — мое тело лучше меня ощущало зашкаливающую опасность и вероятность моей сиюминутной гибели.

— Надо было вас с твоей подружкой ещё тогда по-тихому удавить! — озлобленно прорычал Пожиратель.

— В конечном итоге, это всё равно ничего бы не поменяло, Беккендорф, — подрагивающим голосом проговорила я. — О том, что ты делал с этими девочками, рано или поздно всё равно стало бы известно.

— Я с ними ничего не делал, — фыркнул Пожиратель и похабно ухмыльнулся, — я только иногда наблюдал…

— И записывал видео, — выразительно произнесла я.

Ухмылка с ползла с лица Беккендорфа.

— Так полиции от меня нужны видео?

— Да, — я не стала скрывать истины, в этом не было смысла.

— Интересно… — протянул Пожиратель. — А что нужно тебе? Ты ведь не полицейская… что тебе надо от меня? А?

Я пару секунд смотрела в его глаза. Там в бликах и отражениях очертаний коридора вагона дрожала накопленная ненависть, злое презрение и тщательно скрываемая трусость. В этот миг для меня стало ясно, что Беккендорф, как и многие другие до него, стал порочным и мерзким человеком, чтобы скрыть собственную слабость, страхи и осознанное чувство неполноценности. Этот человек, в глубине души, презирал себя, стыдился своей истинной натуры, боялся своих мечтаний. И ещё больше боялся, что кто-то может узнать его, настоящего.

— Мне от тебя нужно только одно: чтобы ты перестал бояться себя, — произнесла я печальным и проникновенным голосом.

Беккендорф скривился.

— Бояться? Себя?! Ты головой ударилась, что ли? Или дура от рождения?!

— Ты знаешь, что я права, — не обращая внимание на его язвительность, произнесла я и сделала шаг вперёд.

— Чего?.. — лицо Пожирателя перекосило от непонимания. — Что ты несёшь?

— Что это было, Нестор? — вопрошала я. — Что ты пытался скрыть от мира, все эти годы? Что ты пытался защитить своей показательной жестокостью и мерзостью? Ты ведь не психопат, Нестор. Твоё мышление и эмоции схожи с большинством людей. Значит твои преступления — лишь тщетная попытка защититься от этого мира и самоутвердиться в нём. Эти девочки… Ты считал себя их хозяином, не так ли? Тебе делал это все не только ради денег, тебе нравилось… чувствовать себя всемогущим, распоряжаться их судьбами… Тебе нравилось, когда они молили тебя о пощаде… Молили не отдавать их в руки этих богатых извращенцев…

Говоря это, я ступала вперёд, постепенно приближаясь к Нестору.

На его лице так и застыла перекошенная гримаса.

— Что ты можешь знать обо мне?!

— Гораздо больше, чем ты решишься кому-то рассказать, — размеренно и мягко произнесла я. — Ты… ты рос с двумя старшими сёстрами и тёткой… Тебе было очень несладко, сёстры то и дело подшучивали и даже издевались над тобой… Из-за этого над тобой нередко глумились и в школе… И хотя тебе, наверняка, доставалось от мальчишек твоей школы, больше всего ты ненавидел девушек… Нет!

Я быстро мотнула головой, пристально глядя в глаза Беккендорфа — его зрачки начали расширяться.