Красные нити

Я увидела, как Валентина Любинская идёт в школу. Я в её воспоминании стояла рядом с ней, когда в классе девятом или десятом с трудом решала у доски уравнение по алгебре. Я увидела, как её избивали три каких-то девушки, затем её свидание с мужчиной, что был намного старше самой Валентины. Я увидела её школьный бал, красивые декорации, сверкающие огни и наряженных выпускников. Однако все это великолепие почти сразу сменилось видом пустых ночных улиц, по которым, громко цокая каблуками, в слезах порывисто шагала Валентина. Её красивое мятного цвета платье с лентой выпускницы было залито чем-то темным.

Сотрясаясь от рыдания Валентина шагала по безлюдным улицам ночного города. Я шла за ней следом, когда внезапно рядом с ней остановился видавший виды старый Форд. Водитель что-то спросил у девушки, но Валентина проигнорировала его. Очевидно сидевших внутри парней это разозлило. Потому, что они немедленно выбрались из машины, и ринулись к ней. Валентина побежала, сдавленно позвала на помощь. Но её быстро догнали, закрыли рот, и заволокли в машину. Прежде, чем воспоминание Валентины вновь сменилось, я увидела в окне одного из ближайших домов чье-то бледное, едва различимое лицо, что с пугливым любопытством наблюдало за происходящим.

А потом начался кромешный ужас.

Валентину привезли в какой-то старый дом, или даже амбар… Здесь её привязали к двум деревянным балкам, сорвали одежду, несколько раз ударили, а потом насиловали. Долго. Жестоко. С каким-то необъяснимым мстительным остервенением. Все пятеро парней как будто специально старались сделать девушке, как можно больнее. А её плач и мольбы о пощаде, только раззадоривали, и похоже возбуждали насильников.

Я не могла на это смотреть, я закрывала глаза, но я всё слышала. Я содрогалась от происходящего кошмара, и пробирающего меня неукротимого омерзения.

Я не понимала… Честно, не понимала. Зачем?! Зачем это делать?! Для чего?! Неужели нормальные отношения не удовлетворяют этих скотов?! Ну откуда в них столько злобы, грязи и мерзости?! Святые небеса… Видимо некоторые из людей, и правда в своем развитии недалеко ушли от животных.

А потом я увидела мучительные роды Валентины Любинской. Рожала она одна, тайком от родителей, в какой-то грязной конуре, которую с трудом можно было назвать квартирой. Затем воспоминание вновь сменилось

Теперь я стояла в ночи, под дождем, перед металлическими воротами, за которыми, на фоне вспыхивающего от молний неба, темнел зловещий силуэт длинного здания с двумя башнями.

Ночное небо сотряс угрожающий грохот грома, и дождь словно усилился. Шлепая по лужам, по мощеной дороге к воротам подошла согбенная фигура в грязной, потёртой куртке с зашитым капюшоном.

Валентина, а это была именно она, присела у ворот, положила на землю какой-то пухлый свёрток из одеял. Затем несколько раз нажала кнопку звонка на кирпичной стене возле металлических ворот, и убежала, не оглядываясь.

Я оглянулась ей в след, затем на с сожалением посмотрела на оставленный ею свёрток у ворот. Под плотно завернутыми одеялами зазвучал крик младенца. Звук плача беспомощного ребенка царапал душу, разрывал и кромсал мое сердце.

Малышу было страшно. Он хотел обратно к своей маме. Он совсем не понимал, что случилось, и почему он вдруг оказался один.

Я покачала головой, прижала ладони ко рту.

За что она так с ним… с ней… Со стороны здания, к воротам приближались человеческие фигуры. Исходящие от их рук желтые лучи света рассекали темноту.

В очередной раз блеснула молния, и на мокрой бронзовой табличке ворот я успела прочитать: «Зелёная колыбель».

Та самая, куда мне предстоит отвезти подарок умершей при родах несчастной Валентины Любинской.

Эпизод пятый. "Кукла, которая знает…"

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Четверг, 14 января

Сочный, сухой запах кофе смешивался с влажным зимним холодом.

Генерал-майор Савельев Антон Спиридонович, облокотившись на перила широкого моста, неспешно отпил из кофейного стакана.

За спиной у них со Стасом прошла шумная, хохочущая компания.

Стас ждал, пока Аспирин заговорит. Но генерал не спешил, смакуя Американо из Старбакса.

Стас, ощущая подкатывающее раздражение, потёр ладони. Перчатки он оставил в машине, поскольку не знал, что разговор с генералом затянется.

— Значит, — вдруг произнес Антон Спиридонович. — Ты хочешь сказать, что если Гольшанский не так на тебя посмотрел… Он не убийца?

— Очень даже может быть, что убийца, — кивнул Стас. — Даже, скорее всего так и есть.

— Но, — со вздохом вставил генерал.

— Но, но не Портной, — упрямо, с легким нажимом проговорил Стас.

— Допустим, — прокашлявшись, ответил генерал. — Можешь мне объяснить, чего именно ты ожидал от встречи с пойманным убийцей?

— Охотно, — с готовностью согласился Корнилов.

Он посмотрел вдаль. С моста над Москвой-рекой, на котором они стояли открывался завораживающий вид на живописную осыпанную снегом столицу.