Красные облака. Шапка, закинутая в небо

— Вы играете? — спрашивает Дудана.

— Очень плохо. Все перезабыла.

Гурам отнимает ладони от ушей, хотя и без того прекрасно слышал их разговор.

— Ну-ка, Лиана, растолкуйте Нодару, что такое музыка!

Нодар внезапно перестает играть и поднимается с места. При первом же его слове становится заметно, что он обижен.

— Садитесь за пианино, Лиана, и если вы сыграете это место иначе, пусть мне тут же на месте отрубят голову.

— Нет, нет, я ничего не помню.

— Играйте, играйте, — Гурам хватает Лиану за локоть и силой поднимает со стула. — Играйте!

Лиана подходит к инструменту и, подумав, возвращается к столу, разводя руками: дескать, рада бы сделать всем удовольствие, но не могу, все забыла. Гурам настаивает, сажает ее за пианино. Лиана некоторое время молча рассматривает клавиатуру, как бы предварительно выбирая нужные ей клавиши; потом нерешительно начинает. Она играет все уверенней, все смелее. «То место» на этот раз звучит ясно, логично, прозрачно — правильность его не внушает сомнений. Нодар краснеет.

— Вот, кажется, так. — Лиана, закончив пьесу, встает из-за пианино.

От насильственного смеха Гурама все вокруг словно искажается.

— Ну что, посрамлен, Нодар? Рубить тебе голову? Дайте нож, тетя Нино, да поострей, чтобы он не мучился. Слушай, разве Григ тебе товарищ, дружи со своей ровней, пой вместе с нами «Бурдючок мой, бурдючок»!

Нодар пристыжен и озадачен. Кто-то безжалостно ввел его в заблуждение. И сейчас он узнал правду. Медленно поворачивает он лицо к Джабе — словно силится что-то вспомнить, словно просит друга: объясни, в чем дело, ты ведь должен знать!

Внезапное воспоминание кольнуло Джабу в сердце.

«Это я его обманул!»

Он идет к двери, выходит в коридор, делая вид, что ему там что-то нужно.

— Не скучайте, я сию минуту вернусь.

— Куда, Джаба? — окликает его Гурам.

— Сейчас приду!

Джаба сворачивает в узкий пожарный проход и останавливается перед незастекленным чердачным люком. Свежий воздух остужает ему пылающие щеки. Пьянящий запах озона вызывает какие-то далекие воспоминания. Дождь перестал, но временами еще сверкают молнии, тускло озаряя город. Вода бесшумно бежит по желобу вдоль края крыши и исчезает в водосточной трубе. Внизу под лучами ярких лампионов набережной блестит река.

Джабе вспоминается комната Нодара. Там стояла большая фисгармония с широкими, обтянутыми резиной педалями. Играя, надо было все время качать педали, чтобы подавать воздух в инструмент, иначе он умолкал. Оба, и Джаба и Нодар, учились музыке на этой фисгармонии. Нодар играл гораздо лучше, зато Джаба помнил больше мелодий. В тот день… Кажется, это было вечером… Нодар подбирал «Танец Анитры» — они несколько раз слышали эту пьесу по радио и на концерте… В комнате были и другие их товарищи. Джаба сейчас не может вспомнить, кто именно, — они учились тогда в седьмом или восьмом классе. Кажется, были и девочки. Играли в шахматы. Нодар подбирал «Танец Анитры». И как раз в «этом месте» спросил Джабу, что дальше, как продолжается мелодия. Джаба не помнил! Но в комнате были другие, среди них, кажется, и девочки, и всем было известно, что у Джабы необычайный слух, что ему достаточно один раз услышать мелодию, чтобы запомнить ее навсегда. И часто товарищи, учителя, родственники высказывали сожаление, почему он не учится музыке. Такая была слава у Джабы.

А «этого места» он не знал!

И Джаба соврал. Сочинил тут же какое-то примитивное продолжение и пропел его. Никому не пришло в голову усомниться в правильности мотива — настолько все верили в слух и музыкальную память Джабы.

Нодар, как и все, поверил и подобрал эти несколько музыкальных фраз. И с тех пор, оказывается, играет этот отрывок так, как подсказал ему Джаба. Десять лет Нодар считает правдой эту ложь. Сколько раз, должно быть, смеялись люди в душе над Нодаром, слушая «это место», но ничего не говорили ему — так уверенно и с таким подъемом перевирал он всем известную пьесу.

Глупости! Джаба сейчас пьян, и все представляется ему искаженным, преувеличенным. Что случилось — Нодар неправильно играет «Танец Анитры». Мир от этого не погибнет! Джаба хоть сейчас напомнит ему, как все это вышло, признается в своей лжи. Нодар поймет его, они посмеются. Это все неважно…

Но тогда что же встревожило Джабу и выгнало его в коридор?

Джаба не помнил о своей лжи! Вот в чем дело! Сам-то он потом выучил «Танец Анитры», а о том, что обманул Нодара, забыл. Может быть, это не единственная его ложь, может, он не раз обманывал — и не только Нодара? И ни об одной своей лжи не помнит…

Оказывается, Джаба вовсе не знает сам себя! Не знает, почему, с каким намерением он поступает в этот раз так, а в другой раз — иначе! Вот что ужасно — ужаснее ничего быть не может!