Красные пески

Его лицо вдруг снова исказилось, пальцы напряглись, а по телу пробежала судорога, ему пришлось на какое-то время замолчать. Тяжело дыша и с силой стискивая зубы, он старался сдержать рвущийся наружу стон. Я придвинулась ближе, успокаивающе погладила его по плечу, дотянулась до лба, провела по нему кончиками пальцев, сдвигая слипшиеся от пота волосы.

Он весь горел. Липкая пленка пота покрывала все тело, но, очевидно, ничто не могло сбить жар. Почему же тогда так холодны пальцы?

– Тише-тише, – пробормотала я, скользя ладонью по его щеке. – Молчите, генерал Шелтер, все это неважно. Мне не за что вас прощать, вы сделали для меня много хорошего. Вы лучше берегите силы. Они вам нужны.

Он усмехнулся и едва заметно качнул головой.

– Нет, уже нет… Они мне пригодились бы, чтобы рассказать… объяснить тебе все, но… слишком долгий разговор. Придется унести все свои тайны в могилу. Может быть, Лингор тебе потом расскажет…

– Пожалуйста, не говорите так. Вы обязательно поправитесь. Вы живучий, так Галия сказала. Выкарабкаетесь.

– Не в этот раз, милая. Не переживай за меня, я всегда знал, что этот день настанет. И за себя не волнуйся, с тобой все будет хорошо. Если Магистр откажет мне в последней воле, ты перейдешь к Морану. Не бойся его, он хороший парень и абсолютно мне верен, в этом я не сомневаюсь. Он позаботится о тебе… Сделает все то, что должен был сделать я… Он доведет до конца все мои дела.

Последнюю фразу я не поняла, и поскольку Шелтер произнес ее, закрыв глаза и не глядя на меня, решила, что ко мне она не относится. Он снова замолчал, и мне даже показалось, что он внезапно провалился в обморок или сон, но генерал вдруг снова скривился. Теперь я потянулась к нему уже двумя руками, страстно желая обнять, но было страшно его тревожить.

Шелтер вновь открыл глаза и посмотрел на меня. Пронзительно, с такой жаждой и тоской, что сердце защемило в груди.

– Нам бы встретиться немного позже, – пробормотал он едва слышно. – Все было бы иначе.

Я не выдержала: наклонилась к нему, осторожно коснулась губами губ. Ответное движение не заставило себя ждать, но силы в нем тоже не было, как и в руках. От крепкого, здорового мужчины на глазах не оставалось и следа. И сколько бы я ни касалась его, сколько бы ни ласкала кончиками пальцев липкую кожу, это не могло помочь удержать его. Он исчезал, просачивался сквозь пальцы, как вода, которую тоже не удержать в ладонях.

– Ты помни меня таким, как в тот день, – попросил Шелтер еще тише. – С тобой я был другим. Всегда был другим… Таким, каким, наверное, должен был стать.

Я слышала его голос, но суть слов ускользала от меня, я понимала лишь отчасти. Вставший поперек горла ком не дал сказать вслух, поэтому я просто выразительно закивала, безмолвно обещая. Но никак иначе я и не смогла бы его помнить.

– Я что-то устал, – признался он, вновь прикрывая глаза. – Посплю немного, ладно?

– Конечно, – торопливо согласилась я. – Конечно, отдохните.

– Ты посиди здесь… Когда проснусь… потом…

Фраза так и осталась незаконченной. Еще одна судорога, стиснутые зубы и гримаса муки на лице. Глаза Шелтер уже так и не открыл.

Я снова успокаивающе погладила его, хмурясь из-за того, что судорога повторилась почти сразу, отдаваясь болью в моем собственном сердце. Повинуясь секундному порыву, я вновь прошептала:

– Тише, тише, милый. Не думай о боли. Забудь, ее не существует. Она оставит тебя, если ты не будешь о ней вспоминать. Не думай. Все будет хорошо. Думай о…

Я осеклась. Слова «о доме и маме» застряли в горле. Пусть он так и не рассказал мне подробности, я уже давно поняла, что тема дома и матери для него болезненна, а потому требовалось что-то другое. Какое-то другое утешение.

– Думай о нашем дне. О солнечном поле. О ветре, что свистит в ушах. Помнишь озеро? Зря ты не зашел в него. Вода была такая холодная, освежающая. Приятная. Нам бы сейчас оказаться снова там, да? Нырнуть. А хоть бы и голышом, хоть бы и вдвоем… А потом поехать дальше. И снова целоваться в желтом море. Думай об этом. О том, как мы вернемся домой и будем сидеть на террасе, пить вино и прощаться с солнцем. И снова целоваться. Ты пойдешь меня проводить и на этот раз войдешь в комнату вместе со мной. Я не прогоню тебя. Мы будем ласкать и любить друг друга, как супруги, и Тмар не будет против. Потому что Тмар – это любовь, он никогда ее не осудит. Мы будем лежать в объятиях друг друга и молча встречать рассвет. А днем снова гулять по саду. Там столько цветов. И бабочек. Нам будут петь птицы. И, может быть, ты сыграешь на своей флейте. Тебе не придется уезжать. Больше никогда. Потому что больше не будет войн. Не будет огня, крови и смерти. У нас всегда будет лето, всегда солнечно и тепло. И мы будем сидеть на террасе, взявшись за руки, и пить шоколад. Никто нам больше никогда не помешает. Мы будем счастливы. Всегда счастливы. Ты заслужил это, генерал. Ты заслужил свою последнюю награду. Покой. Я буду рядом. Я буду рядом с тобой до конца.