Красные пески

Я и сама хотела бы знать ответ на этот вопрос. Но, наверное, вид поверженного, умирающего Шелтера и тот факт, что я каким-то образом удержала его, убил во мне добрую половину страхов. И это была та самая половина, что выжила после наших разговоров с ним и откровений госпожи Холт. Поэтому теперь страха не осталось совсем.

– А чего вас бояться? – я легкомысленно пожала плечами. – Вы всегда только грозитесь, а потом все равно ничего не делаете.

– Не провоцируй меня, девочка, – с опасными нотками в голосе велел он.

– Ешьте свой бульон, генерал Шелтер. А то горячий шоколад, который я вам принесла на десерт, будет уже не таким горячим. Прежде, чем снова угрожать, наберитесь сил, чтобы встать с постели.

– Ты у меня допросишься, – приглушенно рассмеялся Шелтер.

Но бульон съел. И шоколад выпил. И воду. После чего все же получил на прощание беглый поцелуй.

– Я приду чуть позже, почитаю вам, – выдохнула я обещание в его губы, немного отстраняясь.

Возможно, я играла с огнем, но мне казалось, что мы оба безмолвно договорились о правилах этой игры. Сейчас было важно, чтобы Шелтер снова встал на ноги. А я и в последнюю нашу встречу не скрывала своих чувств к нему. Все преграды нам обоим были хорошо известны и лишний раз говорить о них не хотелось. Наоборот, хотелось забыть. Хотя бы на время.

Глава 9

Шелтер постепенно поправлялся. Очень медленно по моим ощущениям, но достаточно быстро по словам Этьена. Через пару дней он уже мог есть сам, и его организм стал справляться не только с пюре и кашей, но и хлебом, овощами и даже рубленным мясом, хотя доктора в один голос рекомендовали пока отдавать предпочтение более легкой для переваривания рыбе. С посторонней помощью Шелтер теперь мог даже дойти до ванной комнаты или пересесть в кресло.

В один из дней, примерно две недели спустя после моего переселения в городской дом, я пришла в комнату генерала с подносом еды на обед и неожиданно для себя не обнаружила Шелтера ни в постели, ни в кресле. Прежде, чем я успела запаниковать и отправиться на его поиски, он появился сам: вышел в халате из ванной. Его движениям все еще не хватало уверенности и прежней стремительности, но оказалось, что он уже в состоянии передвигаться самостоятельно. Судя по слегка влажным волосам, он в первую очередь решил принять душ без посторонней помощи.

– Рада видеть, что вам уже настолько лучше, – заметила я, ставя поднос не к кровати, как раньше, а на небольшой круглый столик, который принесли сюда, как только Шелтер смог есть сидя. – Но не опасна ли сейчас такая самостоятельность? Может быть, лучше пока вставать, когда рядом кто-то есть?

– Я уже прекрасно себя чувствую, – заверил Шелтер, проходя по комнате к платяному шкафу.

У его дверей он вдруг замер, покосился на меня, лукаво улыбнулся и потянул за концы пояса, развязывая узел. Полы халата слегка распахнулись, и я неожиданно для себя осознала две вещи: под халатом у Шелтера ничего нет – совсем ничего! – и он собирается его скинуть. Я крутанулась вокруг своей оси так стремительно, что едва не потеряла равновесие, но отвернуться успела.

Услышала за спиной приглушенный смешок, и только после этого, судя по скрипу открывшейся дверцы, Шелтер повернулся к шкафу и зашуршал одеждой. Я только покачала головой, испытывая непривычное волнение. Кажется, сейчас мне аукнется чрезмерно вольное поведение последних дней.

– Может быть, пока недостаточно хорошо, чтобы возвращаться на войну, – добавил генерал, – но уже вполне могу позволить себе прогулку.

– А как же обед? – поинтересовалась я, слегка поворачивая голову, но не решаясь оглянуться через плечо.

Затылок аж покалывало от любопытства, так хотелось все же обернуться и подсмотреть за ним. Пока он был прикован к постели, я, конечно, имела возможность лучше изучить его внешний вид и привыкнуть к частичной обнаженности, но лишь частичной. За время болезни Шелтер заметно похудел, но в последние дни стал возвращаться в прежнюю форму.

– На прогулке и пообедаю. Нет, я люблю Мег и ее стряпню, как и твой шоколад, но вы в последнее время слишком увлеклись здоровым питанием для умирающих. А я уже давно не умираю. И до дрожи хочу большой обугленный кусок мяса с розовым соком внутри.

– Не слишком ли вы торопитесь? Сведете на нет все уси… О, боже, что это?

Я осеклась, поскольку все же не выдержала: бросила быстрый виноватый взгляд через плечо, да так и замерла, зацепившись им за спину Шелтера.

Он успел надеть брюки, но рубашку пока только держал в руках, стоя лицом к шкафу, поэтому его спину мне было хорошо видно. И я буквально лишилась дара речи, увидев, что она вся покрыта рубцами старых шрамов. Одни прочерчивали кожу точно поперек позвоночника, другие лежали наискосок.

Генерал полуобернулся, криво усмехнулся и хмыкнул:

– Подсмотрела, все-таки. Не устояла.

Рубашка резво скрыла покрытую шрамами спину, а Шелтер повернулся ко мне лицом, не без труда принимаясь за пуговицы.

– Это дело старое, Мира. Телесные наказания рядовых в армии Магистрата существовали всегда и были полностью отменены только год назад.