Красные звезды

– Где-то здесь должен быть лаз на нижнюю палубу, – снизошел он до объяснений. – А там – вся машинерия, связанная с антенной.

Я уверен, что в обычной ситуации – «обычная» тут означает, что Аквариум не разваливается на куски, а драгоценный звездолет химероидов не лижут хищные языки пламени из марсианской преисподней, – нас перестреляли бы как куропаток.

Охранная автоматика, надо отдать ей должное, боролась с нашим вторжением даже и в тех роковых обстоятельствах.

Тут и там по ангару были развешены плазмометные турели, которые посылали в нас смертоносные шаровые молнии. Но их прицельные системы явно не были рассчитаны на работу в условиях многобалльного землетрясения, а также на крен палубы в пятнадцать градусов. Поэтому большинство зарядов летело «в молоко». А те немногие, что мы с Тополем все-таки схлопотали, были успешно парированы нашими силовыми агрегатами.

Правда, у Тополя в итоге отстрелился тепловой сердечник. Это означало, что очередного попадания мой товарищ уже не пережил бы…

Но тут, на наше счастье, в тартарары улетел еще кусок Аквариума, и турели наконец заглохли…

Анонсированный Литке лаз на нижнюю палубу оказался квадратным проемом площадью эдак метров двадцать пять квадратных. То есть являл собой, по сути, большегрузный механизированный подъемник, на котором можно было бы тягать вверх-вниз самолет палубной авиации столетней давности.

У химероидов в Аквариуме, ясное дело, таковые не базировались. Но позаимствованный у хризалид биопринтер мог посоперничать с иным самолетом и в весе, и в габаритах.

Это была просто немереная дурища. Куда больше тех агрегатиков, что мы видели у Пахивира в Белом Зале.

– Да на таком динозавра напечатать можно! – ахнул Щенин.

– Похоже, его и печатают, – сказал я, вглядываясь в переливчатое мерцание у нас под ногами.

Мы стояли у края прямоугольного проема в палубе, направив вниз лучи фонарей. В темноте угадывались контуры биопринтера и пульсировали десятки живых огоньков, обрамляющих активную зону устройства.

Там, в этой активной зоне, прямо на наших глазах творилось таинство пресуществления белков, углеводов, минералов и жидкостей в… в монстра!

– Обещали альфа-пилота, – сказал я, – а это что?

За то время, пока мы с Капелли и Тополем собирали в «Городе-1» экипировку перебитых нами химероидов, я успел в общих чертах изучить анатомию этих непривлекательных существ.

И должен сказать, что тот, чьи контуры сейчас проступали в биопринтере, имел с ними совсем мало общего.

Во-первых, у существа были крылья.

Во-вторых, существо имело скрученный спиралью хобот.

А в-третьих, оно было раза в три крупнее Угла Девяносто, да и того Угла, что я взял в плен!

Другой биологический вид? Или тот же самый, но в другой фазе развития, наподобие того, как это заведено у хризалид?

Удивительно, но ответа на мой вопрос не знало и начальство.

– Тут одно из двух. Либо это да, альфа-пилот… Либо это… кто-то другой. И тогда всё, что мы узнали в последнее время такой дорогой ценой, было откровенной дезинформацией, – сказал Литке. – К счастью, сейчас нам это по большому счету безразлично. Наша цель – отрицательная жидкость. Обратите внимание на жгут с красными полосками, отходящий от сферической детали на дальнем конце устройства, – Литке ткнул в биопринтер лазерным целеуказателем своего бластера. – Это интерфейсный кабель, ведущий к консоли управления антенной. – И красное пятнышко лазерного целеуказателя перескочило на пятнадцать метров правее, в совсем уж непроглядную тьму.

– Надо этот кабель перерубить? – Щенин рвался в бой на чистом адреналине.

– А зачем? Пусть печатают своего альфа-пилота. Нам не жалко. Для нас главное – отцепить антенну, не распыляясь на ерунду.

«Великодушно», – подумал я.

А еще я подумал, что большинство людей, под началом которых мне приходилось служить, непременно кабель отключили бы. Либо просто из любви к силовым решениям, либо из ненависти к химероидам. Либо еще из каких-нибудь соображений. А Литке – Литке оказался не такой. Лучше. И это вызывало неподдельное уважение.

Впрочем, всё это я подумал сгоряча. Потому что если бы мы в ту секунду отключили антенну, то пилот остался бы хотя и напечатанным, но неодухотворенным.

А ведь именно этим Литке и собирался заняться – отключить антенну. В общем, сумбур моих мыслей вполне соответствовал хаосу происходящего…

Первым в проем подъемника шагнул Литке.

За ним – мы.

Короткая перебежка – и вот мы уже у консоли управления антенной.

Впервые в жизни я видел так близко инопланетную приборную доску. И, надо сказать, вид она имела… совершенно инопланетный.

Сама по себе консоль была выполнена в лаконичной манере: несколько выстроенных в ряд острых конусов. Но эти конусы служили голографическими проекторами, благодаря чему над консолью бушевал шторм разноцветных форм и образов.

Причем, несмотря на нечеловеческую семантику, я сразу понял, какая информация голограммами отображалась.

Там был поток тахионов, ежесекундно меняющий плотность и угол наклона.