Красные

Ну а еще он наконец-то своими глазами увидел Грецию, которой интересовался еще в детстве. «Попав в 1912 г[оду] в Грецию, — писал он в автобиографии, — я с бесконечным интересом осматривал ее. И несколько раз посетил Парфенон».

«Мы опять продолжим свое!»

Камо вернулся в Россию в августе 1912 года. Он снова попытался собрать боевую группу и начать экспроприации. Но вдруг с изумлением понял, что его идеи теперь никто не разделяет. «Времена изменились», говорили ему. Теперь уже «эксы» не так актуальны, как пять-шесть лет назад. Методы партизанской войны сданы в архив.

Он ничего не понимал. Как же так? Но и посоветоваться ему было не с кем. Ленин — за границей, создает фактически новую партию большевиков и разрабатывает новую тактику. Богданов тоже в эмиграции, но в активной политике участвует все меньше и меньше, зато больше занимается просвещением рабочих и философией. Однако Камо написал ему письмо, в котором доказывал, что «очень трудно всякое завоевание голыми руками и пустой головой». Он убеждал, что необходима «прочная и преданная организация… то есть эксовская группа», и что для начала «нужно взять 100 тысяч, миллион». «Мы опять продолжим свое!» — заявлял Камо. Однако Тифлисский комитет большевиков категорически запретил «экс».

Но Камо не успокоился. Он решил ехать в Москву, к третьему человеку, который был для него настоящим авторитетом, — к Красину. Правда, Красин в то время политикой не занимался совсем. После того как они с Богдановым поругались с Лениным, он вернулся к своим инженерным занятиям. Поступил на работу в немецкую фирму «Сименс — Шуккерт» в Берлине и быстро там сделал карьеру.

Но тем не менее Камо поехал к нему. Красин встретил его радостно, но об «эксе» даже слышать не хотел. «Ты действительно сумасшедший», — сказал он ему. «Дал 100 рублей, — вспоминал Камо. — Советовал выехать за границу и обещал присылать помесячно, а потом в продолжение года собрать 1000 рублей и приступить к делу. Я не послушался, выехал обратно».

Он все же решил — «эксу» быть. Пытался раздобыть денег в Баку, Эривани, Тифлисе. Наконец собрал группу из пяти человек. Динамит раздобыли у рабочих медных рудников в местечке Алаверды.

В 6 часов 30 минут 24 сентября 1912 года группа Камо совершила нападения на две почтовые повозки, которые шли из Тифлиса в Манглис. Попытка «экса» состоялась на Коджорском шоссе в трех верстах от Тифлиса. Надо сказать, что ни своим масштабом, ни организацией эта акция не напоминала операцию на Эриванской площади. Первая повозка, к примеру, везла только пять тысяч рублей. Да и у террористов все пошло наперекосяк. Первые две бомбы вообще не взорвались. Еще две сработали — ими были убиты ямщик и стражники одной из повозок. Но один из конвойных не растерялся и открыл огонь по нападавшим, которые поспешили отступить в горы. На этом все и закончилось.

Вскоре полиция с помощью своей агентуры выяснила, что организатором неудавшегося «экса» был Камо. На некоторое время он «залег на дно», но потом снова начал выходить в город. И его тут же засекли агенты полиции. 9 ноября Камо видели в театре, через несколько дней — на Солдатском базаре. Некоторое время происходило что-то вроде поединка между ним и полицией. Камо переодевался, менял — как и раньше — свой облик, появлялся то в Баку, то в Ростове-на-Дону, то в Петербурге, то в Москве. Однако агенты не упускали его из виду, хотя и задержать «опасного террориста» не удавалось. Удалось только в январе 1913 года.

Вечером 5 января полицейские филеры опознали на Военной улице Тифлиса одного из участников нападения на почтовые повозки на Коджорском шоссе и помощника Камо Григория (Гигу) Матиашвили. Вместе с двумя неизвестными он подозрительно прохаживался вблизи телеграфной конторы. На следующий день они появились там снова. Их поведение показывало, что они осматривают и изучают подходы к телеграфу. 10 января двое из этих подозрительных были арестованы. Один из них назвался болгарином Николой Трайчевым, другой — дворянином Кутаисской губернии Михаилом Жгенти. Однако полицейские быстро установили, что Трайчев — это Камо, а Жгенти — Гиго Матиашвили.

Девятого февраля закованного в кандалы Камо привезли в уголовное отделение Тифлисского окружного суда, где проверили его умственные способности. На этот раз симулировать не было смысла, так что суд быстро установил, что обвиняемый не страдает расстройством рассудка. 11 февраля его допросили, он признал, что его зовут Симон Тер-Петросян, и добавил, что «никогда не совершал преступлений для личных выгод, как грабитель и разбойник, а всегда действовал только в интересах политических партий и в их целях». «Больше ничего показать не имею», — добавил он.

Закованного по рукам и ногам его в очередной раз отправили в Метехскую тюрьму и поместили в камеру смертников. Приговора еще, конечно, не было, но мало кто сомневался в том, что на этот раз его уже точно ждет виселица. Да и он сам это знал. Впрочем, был еще один шанс.

Тюрьма и революция