Красные

Третьего апреля в Петроград прибыл Ленин. Он ехал из Швейцарии через Германию в вошедшем потом в историю «пломбированном вагоне», хотя на самом деле он был опломбирован не полностью, а частично — лишь три двери из четырех. Ехавший в том же поезде Карл Радек вообще утверждал, что никаких пломб на дверях не было.

В этом «пломбированном» вагоне эмигранты пересекли Германию, на пароходе добрались до Швеции, а из Стокгольма через Финляндию уже отправились в Россию.

Делегация большевиков встречала Ленина на пограничной с Финляндией станции Белоостров. Был в ней и Каменев. По дороге в Питер Ленин интересовался, арестуют ли их по приезде, а товарищи из делегации только улыбались. Они знали о сюрпризе, который ждал Ильича в столице.

Торжественная встреча Ленина на Финляндском вокзале, которой он явно не ожидал и от которой даже смутился, описана много раз. Ленина буквально внесли на руках на броневик и повезли к особняку балерины Матильды Кшесинской, где разместился ЦК партии большевиков. Он выкрикивал в многотысячную толпу: «Да здравствует мировая социалистическая революция!» В воспоминаниях очевидцев тех дней можно найти множество удивительных деталей, которые «расцвечивают» эти исторические события. Особенно яркими они представляются уже в наши дни. Крупская, например, рассказывала: после встречи и чая в ЦК их отвезли на квартиру сестры Ленина Анны и ее мужа Марка Елизарова. Там им отвели комнату с двумя кроватями. Над ними висел лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Его прикрепил к стене мальчик, который воспитывался в семье Ульяновой и Елизарова.

На следующий день Ленин выступил со своими знаменитыми «Апрельскими тезисами». Происходило это в Таврическом дворце — сначала на собрании большевиков — участников Всероссийской конференции Советов рабочих и солдатских депутатов, а потом и на объединенном заседании большевиков и меньшевиков. Эти самые «тезисы» (позже для публикации в «Правде» Ленин пронумерует их от 1-го до 10-го) вызвали удивление и даже шок у присутствующих. Не удивительно: революция вроде бы только началась, а Ленин говорил, что ее «буржуазно-демократический» этап уже закончился, и призывал перейти к социалистическому.

Ленин требовал: «никакой поддержки Временному правительству», «абсолютного отказа от революционного оборончества» и заключения немедленного мира, «не парламентской республики, а республики Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране» с упразднением полиции, армии и бюрократического аппарата и замене постоянной армии всеобщим вооружением народа, аграрной реформы, слияния всех банков в общенациональный банк под контролем Советов, контроля Советов за производством и распределением продуктов, переименования РСДРП(б) в коммунистическую партию, создания нового, Коммунистического Интернационала.

Меньшевики, слушавшие выступление Ленина, отреагировали остро: «бред сумасшедшего», «галиматья», «примитивный анархизм», «призыв к гражданской войне» и т. д. Потом критика Ленина началась и в газетах — от праволиберальных до эсеровских и меньшевистских. «Патриарх» русского марксизма Георгий Плеханов напечатал, например, в своей газете «Единство» статью «О тезисах Ленина и о том, почему бред бывает подчас интересен», в которой обвинил вождя большевиков в том, что он «разжигает гражданскую войну в среде революционной демократии». Что касается перехода России к социализму, то Плеханов выразился об этом так: «Русская история еще не смолола той муки, из которой со временем будет испечен пшеничный пирог социализма». Над этой фразой Плеханова потом будут часто смеяться, но, как в итоге выяснилось, зря.

Смятение наблюдалось и в рядах большевиков. Троцкий потом вспоминал, что «партия оказалась застигнута врасплох Лениным не менее, чем Февральским переворотом… Прений не было, все были ошеломлены, никому не хотелось подставлять себя под удары этого неистового вождя». Но здесь он не совсем точен.