Красные

Каменев, зная, что большинство делегатов настроены против него, смягчил свою позицию. Он сказал, что готов поддержать Ленина, но заявил, что нужно услышать от него «конкретные указания» для практических действий. «Построения т[оварища] Ленина и резолюция страдают одним — говорил он, — рисуя в общем и целом совершенно правильно перспективу русской революции, они оставляют нас, активных политиков, без программы-минимум, без того, с чем мы должны работать сейчас, вокруг чего мы должны сплотиться. Это — великолепная программа развития революции, но без конкретных руководящих указаний для нас, как активных руководителей политической партии». «Путь пролетарской революции один, — сказал он в заключение, — но если мне предлагают сделать этот путь… на аэроплане, то я откажусь, потому что в таком случае я приеду один, а я хочу прийти к ней с массами».

Критиковали позицию Ленина и другие большевики. Алексей Рыков, будущий преемник Ленина на посту главы советского правительства, тогда говорил: «Можем ли мы рассчитывать на поддержку масс, выкидывая лозунг пролетарской революции? Россия — самая мелкобуржуазная страна в Европе. Рассчитывать на сочувствие масс социалистической революции невозможно, и потому, поскольку партия будет стоять на точке зрения социалистической революции, постольку она будет превращаться в пропагандистский кружок. Толчок к социальной революции должен быть с Запада».

Полемика была довольно острой, но в итоге делегаты большинством голосов поддержали позицию Ленина. Поражение Каменева и его единомышленников было очевидным. А ему самому еще пришлось пережить на конференции неприятные моменты. Когда начались выборы в ЦК, то против кандидатуры Каменева резко выступил делегат по фамилии Соловьев. Он припомнил два его серьезных проступка — «малодушное поведение» на суде в 1915 году и «оборонческие взгляды» в марте — апреле 1917 года. «В нем нет той кристальности, нет той выдержки, которые требуются от вождя РСДРП. Поэтому считаю кандидатуру Каменева невозможной», — заявил Соловьев.

Критиковали Каменева и за телеграмму Михаилу Романову, и за странную историю, которая произошла уже во время конференции. 26 апреля в газете «Новая жизнь» (ее издавал Горький) появилось его интервью, в котором он высказался за возможное участие большевиков в правительственной коалиции. Каменев тогда заявил, что он не имеет отношения к этой публикации, но никаких доказательств своим словам так и не привел.

Однако Ленин выступил за избрание Каменева в ЦК. Он заявил, что дискуссии с ним были очень полезны, а что касается событий 1915 года, то этот вопрос уже давно исчерпан. «Присутствие товарища] Каменева очень важно, — сказал Ленин, — так как дискуссии, которые веду с ним, очень ценны. Убедив его, — этим самым преодолеваешь те трудности, которые возникают в массах». Таким образом, в ЦК Каменев прошел, получив 95 голосов из 109 (Ленин получил 104, Зиновьев — 101, Сталин — 97, а, скажем, Свердлов — 71).

Итак, уже в апреле 1917-го партия взяла курс на скорейшую социалистическую революцию и захват власти. Троцкий назовет это «перевооружением» большевиков. Каменев и его сторонники потом еще не раз будут повторять попытки изменить его, но и тогда они будут обречены на неудачу.

Почему же это все-таки произошло еще тогда, когда не закончился «медовый месяц» Февральской революции? Почему Ленину удалось за считаные недели коренным образом переломить настроение в своей партии? И наконец, можно ли сегодня сказать, кто из них тогда был прав?

Что касается ответов на первые два вопроса, то почти все очевидцы и участники тех событий вне зависимости от их отношения к большевикам признавали — это могло произойти только из-за масштабов личности Ленина, с которым ни в коей мере не могли сравниться даже самые ближайшие его соратники. Ленин, по словам меньшевика Николая Суханова, такую проявлял «изумительную силу» и «сверхчеловеческий натиск», что устоять против него было практически невозможно. «Это человек совершенно особенной духовной силы, — писал он. — По своему калибру — это первоклассная мировая величина. Тип же этого деятеля представляет собой исключительную счастливую комбинацию теоретика движения и народного вождя… В большевистской же партии в облаках сидит громовержец Ленин, а затем… вообще до самой земли нет ничего… О замене Ленина отдельными лицами, парами или комбинациями не могло быть и речи. Ни самостоятельного идейного содержания, ни организационной базы, то есть ни целей, ни возможностей существования у большевистской партии без Ленина быть не могло».