Красные

Девятнадцатого июля 1914 года открылась очередная сессия Государственной думы. До начала войны оставались уже считаные дни, и большинство депутатов поспешили выступить с заявлениями в поддержку правительства и императора, заверяя их в своих верноподданнических чувствах. Депутаты-социал-демократы (в Думе было шесть большевиков[80] и семь меньшевиков) выступили с отдельной декларацией. В ней говорилось, что «настоящая война… является войной, ответственность за которую несут правящие круги всех воюющих теперь стран» и что она «противоречит чувству и настроению сознательных элементов российского пролетариата, так же как и пролетариату всего мира». Они заявили, что «не может быть единения народа с властью, когда она не является исполнительницей сознательной воли народа, когда последний порабощен властью, когда народная масса, на которую ложится все бремя войны, бесправна, когда рабочая и крестьянская печать задушена, когда рабочие организации разгромлены, когда тюрьмы переполнены борцами за свободу и счастье народа». Депутаты отказались голосовать за военные кредиты. В одном из полицейских донесений говорилось: «После начала войны члены большевистской части социал-демократической фракции Государственной думы Муранов, Петровский, Бадаев и др. объехали в целях пропаганды почти всю Россию и устраивали многочисленные рабочие собрания, на которых выносились резолюции против войны».

Ленин сформулировал свои тезисы об отношении к войне в начале сентября 1914 года. Война в них оценивалась как империалистическая, а к рабочим воюющих стран выдвигался призыв обратить оружие против собственных буржуазных правительств. Ленин подчеркивал, что долг социалиста состоит в превращении ложно национальной войны «в решительное столкновение пролетариата с правящими классами».

Для обсуждения тезисов в России решили провести партийную конференцию. Одним из ее организаторов был нелегально приехавший в Петроград (так вскоре после начала войны стал называться Санкт-Петербург) Каменев. «Конференция» открылась 2 ноября на одной из дач в поселке Озерки вблизи столицы. Часть ее делегатов арестовали еще по пути, поэтому в ней участвовали всего 11 человек — представитель ЦК Каменев, 5 депутатов Думы и 5 представителей различных городов страны. Собравшиеся высказывали далеко не «единодушную поддержку» ленинским тезисам. Особенно тому, где речь шла о том, что «с точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск, угнетающих Польшу, Украину и целый ряд народов России и разжигающих национальную вражду для усиления гнета великорусов над другими национальностями и для укрепления реакционного и варварского правительства царской монархии». 4 ноября, в разгар дискуссий, на дачу ворвались жандармы и полиция. Все делегаты и хозяйка дачи были задержаны.

Впрочем, большевиков-депутатов, обладавших неприкосновенностью, вскоре отпустили, но на следующий день арестовали снова. Что интересно, на допросах некоторые из арестованных заявили, что вовсе не разделяют «пораженческих тезисов» руководства большевиков, и вообще отрицали свою связь с этой партией. Среди них был и Каменев, потребовавший занести в протокол допроса, что эти тезисы «решительным образом противоречат его личной точке зрения».

Суд над депутатами-большевиками и другими участниками совещания состоялся 10 февраля 1915 года. Поведение Каменева на процессе неприятно поразило многих большевиков. В своих выступлениях он говорил, что никогда не разделял пораженческих взглядов на войну, и потребовал даже вызвать в качестве свидетеля меньшевика-оборонца Иорданского, чтобы тот подтвердил, что это несогласие он выражал уже давно. На сестру Ленина Анну Ульянову-Елизарову его слова произвели «очень тяжелое впечатление». А Николай Бухарин, живший тогда в Швейцарии, вообще потребовал исключить Каменева из партии.

Ленин тоже выразил свое отрицательное отношение к поведению Каменева. Процесс, писал он в газете «Социал-демократ» 29 марта 1915 года, «показал недостаточную твердость на суде данного передового отряда революционной социал-демократии России. Подсудимые преследовали цель затруднить прокурору раскрытие того, кто был членом ЦК в России и представителем партии в известных сношениях ее с рабочими организациями. Эта цель достигнута. Для достижения ее и впредь должен быть применяем на суде давно и официально рекомендованный партией прием — отказ от показаний. Но стараться доказать свою солидарность с социал-патриотом господином] Иорданским, как делал тов[арищ] Розенфельд, или свое несогласие с ЦК есть прием неправильный и с точки зрения революционного социал-демократа недопустимый».