Красные

Эту самую «гадину» теперь поминать будут часто.

Процесс по делу «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра» начался в Москве 19 августа 1936 года. Каменева в первый раз на суде допрашивали 20-го. Он во всем признавался.

Государственный обвинитель Андрей Вышинский патетически уточнял, обращаясь к нему: «Как оценить ваши статьи и заявления, которые вы писали в 1933 году и в которых выражали преданность партии? Обман?

Каменев: Нет, хуже обмана.

Вышинский: Вероломство?

Каменев: Хуже!

Вышинский: Хуже обмана; хуже вероломства — найдите это слово. Измена?

Каменев: Вы его нашли!»

Припомнил Вышинский Каменеву и его предисловие к собранию сочинений Макиавелли. «Вы, Каменев, перенесли эти правила Макиавелли и развили их до величайшей беспринципности и безнравственности, модернизировали и усовершенствовали их, — заявил он. — И хотя Макиавелли перед ними щенок и деревенщина, до все же он был их духовным наставником. Вы из «макиавеллизма» и азефовщины сделали для себя источник вашей деятельности и ваших преступлений».

Некоторые недоумевали: уж слишком фантастическими казались признания подсудимых. «Подробности преступлений почти невероятны, и еще невероятней готовность, с которой все обвиняемые во всем признаются, — записывал в дневнике драматург Александр Гладков. — Более 10 лет борьбы со Сталиным, и вдруг за месяц-полтора тюрьмы и допросов — полная капитуляция… Это более чем странно. Но, тем не менее, факт налицо — они во всем признаются… И в убийстве Кирова, и в подготовке других террористических актов, и в прочем… Признания обвиняемых поразительны, хотя психологически и непонятны…» Но об этих сомнениях громко старались не говорить. Страну накрыла показательная волна ненависти. Расстрела и уничтожения «гадины» «единодушно» требовали военные, колхозники, передовики, пионеры, врачи, работники культуры…

В день допроса Каменева, 20 августа, «Литературная газета» вышла с редакционной статьей «Раздавить гадину!». «Перед бандитскими делами Троцкого — Зиновьева — Каменева и их приспешников, — говорилось в ней, — бледнеют «подвиги» царских сатрапов, охранников и провокаторов, зверства заправил международного фашизма… И эти люди, не имеющие за грязной душонкой ничего, кроме наглого желания прорваться к власти, хотели остановить победное шествие социализма, хотели потащить советский народ назад, в капиталистическое ярмо!

Жалкие негодяи! В бешеной ненависти к революции, в остервенелой злобе они не рассчитали, что советский народ — могуч и непобедим, что железной стеной окружает он своих вождей, что миллионы трудящихся, рабочих, колхозников, работников науки и искусства сплочены вокруг партии, вокруг любимого вождя и вдохновителя своего — товарища Сталина…

Нет пощады троцкистско-зиновьевскому отребью! Гадина троцкистско-зиновьевской контрреволюции будет раздавлена!»

На следующий день, 21 августа, в «Правде» появилось коллективное письмо советских писателей «Стереть с лица земли!». «Страна полна презрения к подлецам, — писали они. — Мы обращаемся с требованием к суду во имя блага человечества применить к врагам народа высшую меру социальной справедливости». И подписи: Владимир Ставский, Александр Фадеев, Петр Павленко, Николай Погодин, Леонид Леонов, Федор Панферов… Всего 16 человек.

Агния Барто выступила со статьей «Гады растоптаны».

В издательстве «Academia» — бесконечные собрания, на которых клеймили Каменева. Опять же особо вспоминали его предисловие к работам Макиавелли. «Теории государства и власти он учился у ее автора, а не у Маркса, Ленина и Сталина», — возмущались ораторы.

«Правда» поместила передовую «Троцкий — Зиновьев — Каменев — Гестапо».

К общему хору присоединились и пока еще не тронутые бывшие оппозиционеры.

Карл Радек: «Троцкистско-зиновьевская фашистская банда».

Христиан Раковский: «Не должно быть никакой пощады».

Георгий Пятаков: «Беспощадно уничтожить презренных убийц и предателей».

Евгений Преображенский: «За высшую меру измены и подлости — высшую меру наказания».

Николай Бухарин писал в письме Ворошилову: «Каменев омерзительнейший из людей, падаль человеческая».

Их черед тоже вскоре придет.

Вышинский закончил свою речь на процессе словами: «Перед нами — преступники, опасные, закоренелые, жестокие, беспощадные к нашему народу, к нашим идеалам, к руководителям нашей борьбы — вождям советской страны, вождям трудящихся всего мира!..

Весь народ трепещет и негодует. И я, как представитель государственного обвинения, присоединяю и свой возмущенный, негодующий голос государственного обвинителя к этому гулу миллионов!..

Я хочу закончить напоминанием вам, товарищи судьи, о тех требованиях, которые предъявляет закон в делах о тягчайших государственных преступлениях. Я позволю себе напомнить о вашей обязанности, признав этих людей, всех шестнадцать, виновными в государственных преступлениях, применить к ним в полной мере и те статьи закона, которые предъявлены им обвинением.

Взбесившихся собак я требую расстрелять — всех до одного!»

Приговор был оглашен в 2 часа 30 минут ночи 24 августа. Всем — расстрел с конфискацией имущества.