Красные

С Красиным было по-другому. Прибыв в Иркутск, он вскоре обратился к генерал-губернатору с прошением разрешить ему работать на строительстве Транссибирской железной дороги, так как родители не имеют возможности содержать его в ссылке и он вынужден зарабатывать. В мемуарах Красин еще объяснял, почему он не занялся революционной пропагандой: «Ни о какой политической работе среди местного пролетариата тогда еще замышлять было нельзя за полным почти отсутствием больших промышленных предприятий». Объяснение не очень убедительное — он ведь, к примеру, мог вести «политическую работу» и среди строителей Транссиба. Но о ней он почему-то не упоминает. Кстати, МВД возражало против участия «политического ссыльного Красина» в строительстве, а вот местные власти — наоборот. Пока между «инстанциями» тянулась нудная переписка, весной 1895 года его задним числом все-таки взяли на службу чертежником и картографом. А еще через год Петербург нехотя дал формальное разрешение на его «допуск» к строительству дороги.

Репутация Красина за это время настолько выросла, что ему предложили исполнять и обязанности инженера на строительстве железной дороги вокруг Байкала — хотя диплома инженера у него не было. Положили ему и весьма солидное по тем временам жалованье — 2400 рублей в год. Наконец, в октябре 1896 года распоряжением министра внутренних дел Ивана Горемыкина Красину за работу на строительстве дороги и «примерное поведение» сократили срок ссылки на год — до 1 апреля 1897 года.

Но и после этого срока он еще оставался в Иркутске — по тому же распоряжению главы МВД ему в течение двух лет запрещалось жить в Москве, Петербурге и других университетских городах Европейской России.

Брат Красина Герман и его мать, которые к тому времени обосновались в Москве, тем не менее продолжали хлопотать и в итоге добились разрешения на то, чтобы Леонид продолжил учебу на третьем курсе химического отделения Харьковского технологического института императора Александра III. В Харьков он приехал в январе 1898 года.

Интересно сравнить, как складывались судьбы Красина и Владимира Ульянова — ведь начало их революционных биографий было очень похожим. Ульянов был исключен из Казанского университета за участие в беспорядках еще раньше Красина — в 1887 году. Затем находился в ссылке, сдавал экстерном экзамены на диплом юриста, пробовал заниматься управлением имением своей матери, работал помощником присяжного поверенного в Самаре, участвовал в работе марксистских кружков и постепенно завоевывал в их среде солидный авторитет. В 1895 году он — среди основателей «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» в Петербурге. В декабре 1895 года, как и многие другие члены «Союза», Ульянов был арестован, более года содержался в тюрьме и в 1897 году выслан на три года в село Шушенское Минусинского уезда Енисейской губернии.

Другими словами, когда у Красина сибирская ссылка заканчивалась, у Ульянова она только начиналась. Но различие между ними было не только при всей схожести их биографий. К этому времени Ульянов уже твердо понял, что его место в революционной борьбе, а вовсе не в какой-нибудь «мирной» профессии. Он, безусловно, мог уже считаться одним из заметных деятелей марксистского движения в России.

С Красиным дело обстояло сложнее. К 27–28 годам он добился больших успехов именно как профессионал. Перед ним открывалась возможность сделать достойную и честную карьеру великолепного специалиста, которые, конечно же, были нужны стране. Наверняка он не раз задумывался над тем, каким путем идти дальше. И судя по всему, решил для себя, что по мере возможностей будет сочетать как революционную, так и профессиональную деятельность. Понять мотивацию Красина не так уж и сложно — ведь революции нужны были не только политики, публицисты, ораторы, но и инженеры, технари и, говоря современным языком, менеджеры. А уж в случае ее победы они тем более понадобятся России.

Но пока Красин доучивался в Харькове. Большую часть времени он, впрочем, проводил «в поле» — на строительстве дорог. Институтское начальство ему в этом не препятствовало. А вот его «политическая благонадежность», несмотря на предупреждения, оставляла желать лучшего. Он по-прежнему участвовал в студенческом движении и не был исключен лишь благодаря хорошему отношению к нему со стороны ректора Дмитрия Зернова, человека либеральных взглядов, ценившего Красина как хорошего специалиста.

Красин окончил институт летом 1900 года, но диплом получил лишь в 1901-м. Таким образом его все-таки «наказали» за участие в «политике». Но дожидаться его он не стал и еще в конце июня 1900 года поехал в Баку. Там, на берегу Каспийского моря, начиналось строительство большой электростанции, которая должна была снабжать электричеством все бакинские нефтепромыслы. В общем, все по самому последнему слову науки и техники. Он не мог не оценить размах этого проекта, да и к тому же в Баку Красина позвал его однокурсник по питерскому Технологическому институту Роберт Классон[17], ставший уже известным инженером.

Казначей партии