Красные

В те годы, когда работала «Нина», Красин выполнял роль не только технического руководителя типографии, но и фактически роль ее владельца. Со всеми вытекающими последствиями — прежде всего поиском денег для ее финансирования. Дотации от издателей «Искры» из-за границы и партийных организаций далеко не покрывали всех затрат на выпуск и распространение газет, листовок и другой литературы. «Перевозка литературы и ее хранение стоили изрядных денег, — писал Красин, — приходилось не только оплачивать фрахт, но и снимать склады, помещения, заводить подставные предприятия». Но наибольшие расходы шли на типографский технический аппарат, на закупку и оборудование типографий, приобретение бумаги, шрифта и содержание наборщиков и печатников.

В декабре 1903 года он сообщал Заграничному отделу ЦК: «Возьмите хотя бы Баку. Две полных и совершенно отдельных друг от друга типографии, одна с новой машиной для стереотипа, могут давать от 60 до 80 [тысяч оттисков]. Изданы извещения о съезде по недостатку средств едва 30–40 [тысяч]. Далее, стоит затратить 400–500 [рублей] в месяц и можно устроить транспорт через Батум. Десятки других не менее важных дел тормозятся из-за недостатка денег».

Красину пришлось серьезно поломать голову, чтобы бесперебойно финансировать процесс работы типографии. И с этим он справился блестяще. Будучи одним из руководителей важнейшего для Закавказья объекта, Красин постоянно вращался в кругах богатейших и состоятельных людей Баку. Среди них он и развернул бурную деятельность по сбору средств. Красин устраивал различные аукционы, лотереи, лекции, организовывал артистические и музыкальные вечера. Разумеется, посещавшая их публика не знала, куда пойдет большая часть собранных денег.

Впрочем, некоторые знали. В январе 1903 года в Баку находилась знаменитая русская актриса Вера Комиссар-жевская. Красин организовал ее бенефис, который прошел в доме начальника полиции. Сама Комиссаржевская описывала Красина так: «Щеголеватый мужчина, ловкий, веселый, сразу видно, что привык ухаживать за дамами». Он, по ее словам, заставил ее вспомнить героев всех революционных романов, прочитанных ею в юности. Она вспоминала: «Леонид Борисович был там инженером, а я гастролировала. Пришел ко мне — никогда я его прежде и не видела — и с первого слова: «Вы — революционерка?» Я растерялась, ничего не могла ответить, только головой кивнула… «В таком случае сделайте вот что…» И таким тоном, словно я ему подчиненная.

В Баку меня любят. Начальник жандармов[18] — мой поклонник.

У него в квартире мы и устроили концерт. Закрытый, только для богатых. Билеты не дешевле пятидесяти рублей. Я пела, читала, даже танцевала тарантеллу. Успех полный. В антракте мне поднесли букет из сторублевок. Леонид Борисович, красивый, во фраке, понюхал букет, смеется: «Хорошо пахнет». И — мне на ухо: «Типографской краской пахнет!»

Дело-то в том, что сбор с концерта шел на подпольную типографию. После концерта у меня в уборной — вся местная знать. Благодарят, целуют мне руки. Леонид Борисович стоит в сторонке, ухмыляется. Распорядитель вечера подносит мне на блюде выручку с концерта. Что-то несколько тысяч. Деньги перевязаны розовой ленточкой с бантом. Через несколько дней Леонид Борисович уехал с ними за границу — покупать типографию. Я ему говорю: «Вы бы мне хоть розовую ленточку оставили — на память!», смеется: «И так не забудете!» Сумасшедший!»

«Одним из главных [финансовых] источников [РСДРП], — довольно откровенно вспоминал Красин, — было обложение всех… оппозиционных элементов русского общества, и в этом деле мы достигли значительной виртуозности, соперничая с меньшевиками и с партией эсеров. В те времена… считалось признаком хорошего тона в более или менее радикальных или либеральных кругах давать деньги на революционные партии, и в числе лиц, довольно исправно выплачивавших ежемесячные сборы от 5 до 25 рублей, бывали не только крупные адвокаты, инженеры, врачи, но и директора банков и чиновники государственных учреждений».

Красин нашел еще одну возможность найти средства — «Нина» за определенную плату стала печатать литературу эсеров и других оппозиционных групп. Немало социал-демократов были против этого, но Красин доказывал пользу подобного сотрудничества.

В Баку он прожил четыре года. Здесь произошло еще одно важное событие в его жизни. Он, как бы сказали сейчас, вступил в гражданский брак. Его избранницей стала Любовь Миловидова — давняя знакомая по революционным кружкам в Петербурге. Потом они расстались, многие годы не виделись, но переписывались. Миловидова успела дважды выйти замуж, родить троих детей и дважды развестись. Красин позвал ее в Баку, и она приехала. Впрочем, официально они поженились только в 1915 году.

В 1904 году Красин уехал из Баку. Во многом потому, что врачи советовали ему переменить климат — за время жизни на Каспии он переболел малярией. Ну а «Нина» работала еще целых два года, и только в 1906 году ее перевели в Финляндию (в Выборг), где она по-прежнему печатала революционную литературу.