Красный, белый и королевский синий

Судя по тому, как откликается тело Генри, как тот впивается руками в его волосы, захватывая целые пряди вьющейся шевелюры, Алекс догадывается о том, что для первого раза он справляется неплохо. Бросив взгляд вверх, вдоль тела Генри, он встречается с его горящими глазами, белые зубы виднеются из-за раскрытых алых губ. Генри откидывает голову на подушку и стонет что-то похожее на «чертовы ресницы». Алекс с трепетом наблюдает, как тело Генри изгибается над кроватью, слыша его благородный и нежный голос, возносящий целую череду проклятий в потолок. Алекс наслаждается зрелищем того, как Генри теряет над собой контроль, и позволяет ему быть тем, кем ему хочется быть лишь с Алексом, вдвоем за запертыми дверьми.

Алекс удивлен, когда Генри тянет его к себе, жадно целуя. Он бывал с девушками, которым не нравилось целоваться после этого, и с девушками, которые не против, но, судя по тому, какой глубокий и всепоглощающий поцелуй, Генри упивается им. На ум Алексу приходит остроумная шутка, но вместо этого…

– Насколько ужасно? – спрашивает он между поцелуями, опустив голову на подушку рядом с Генри, чтобы перевести дыхание.

– Однозначно удовлетворительно, – отвечает Генри, ухмыльнувшись, и жадно хватает Алекса, притягивая к себе на грудь так, словно хочет коснуться его целиком и сразу. Ощущая покалывание щетины, прикосновение огромных рук на спине и то, как широкие плечи Генри заслоняют Алекса, когда Генри переворачивает их обоих, прижав его к кровати, Алекс думает о том, что ничего подобного раньше не испытывал. Но ощущения такие же приятные, возможно, даже приятнее, чем раньше.

Напористо и уверенно Генри целует его вновь – в беспорядочном пылу, грубо – совсем не так, как целуется добропорядочный принц, а как двадцатилетний мальчишка, наслаждающийся тем, что ему нравится, – тем, в чем он хорош. А Генри действительно хорош. Алекс мысленно отмечает про себя, что необходимо узнать, что за таинственный придворный гей обучил Генри всему этому мастерству, чтобы послать тому корзину с фруктами.

Генри благодарит Алекса в ответ охотно и жадно, и Алексу безразлично, какие слова или звуки вырываются из его уст в этот момент.

В его сознании крутятся лишь два слова. Одно – «милый», другое – «ублюдок». Генри – талантливый, разносторонний ублюдок, почти в истерике думает Алекс. Истинное дарование. «Боже, храни королеву».

Кончив, в знак вежливости, Генри оставляет липкий поцелуй на сгибе ноги Алекса, которую перебрасывает себе через плечо, и Алексу хочется схватить Генри за волосы, но его тело словно разом лишается костей. Он сокрушен, уничтожен. Эйфория овладела им.

Поднявшись куда-то высоко, он видит лишь пару глаз где-то совсем рядом с собой в дофаминовой дымке.

Матрас скрипит, и Генри перемещается на подушки, утыкаясь носом в ямку на шее Алекса. Алекс издает невнятный звук одобрения, рассеянно обнимая Генри за талию, но это было все, на что он способен. Алекс уверен в том, что знает множество слов на нескольких языках, но, кажется, не может вспомнить ни одного из них.

– Хмм, – мычит Генри, касаясь кончиком своего носа носа Алекса. – Знай я, что только так тебя можно заткнуть, сделал бы это гораздо раньше.

Собрав всю свою силу в кулак, Алекс выдавливает из себя всего два слова:

– Иди на хер.

Отдаленно, сквозь медленно проясняющийся туман и беспорядочный поцелуй, Алекс не может не изумиться осознанию того, что перешел своего рода Рубикон. Здесь, в этой комнате, столь же древней, как и сама его страна, он пересек его так же, словно Джордж Вашингтон пересек Делавэр. Рассмеявшись сквозь поцелуй, он мысленно представляет волнующий портрет маслом двух молодых кумиров наций, обнаженных и сияющих влажным глянцем в свете лампы. Он желает, чтобы и Генри мог видеть это, размышляя, найдет ли он картину столь же забавной, как он.

Генри перекатывается на спину. Алекс хочет последовать за ним, уткнувшись ему в бок, но остается на месте, наблюдая за ним на расстоянии пары дюймов. Он видит, как напрягается мышца на лице принца.

– Эй, – говорит он и тычет Генри в плечо, – не загоняйся.

– Я не загоняюсь, – отвечает тот, отчетливо произнося слова.

Алекс придвигается чуть ближе.

– Все было хорошо. Мне было хорошо. Тебе ведь тоже?

– Определенно, – отвечает Генри тоном, от которого по спине Алекса бегут мурашки.

– О’кей, круто. Мы можем повторить, когда захочешь, – говорит Алекс, проводя костяшками пальцев по плечу Генри. – Ты ведь понимаешь, что это ничего между нами не меняет? Мы по-прежнему те… кем были до этого. Просто… с минетами.

Генри прикрывает глаза одной рукой.

– Верно.

– Итак, – произносит Алекс, меняя тему и устало потягиваясь, – думаю, я должен сказать тебе, что я бисексуал.

– Рад слышать, – отвечает Генри. Взгляд его сверкающих глаз скользит вниз по обнаженному бедру Алекса и говорит не столько ему, сколько себе: – А я абсолютно точно гей.

Видя его легкую улыбку, морщинки в уголках глаз, Алекс намеренно удерживает себя от поцелуя.