Красный дом

Через двадцать минут рюкзак потяжелел, однако вернуться Мелисса не могла. Встав у обочины, она вытянула руку с отставленным большим пальцем. Хорошо бы водитель попался нормальный, а не какой-нибудь маньяк-извращенец. Мимо проехал трактор, почтовый минивэн, автомобиль грузоперевозок, ржавый «датсун»… наконец блестящая черная «альфа-ромео» замедлила ход и сдала назад.

– Куда тебе? – с испанским акцентом спросила женщина в кожаных брюках.

Такого Мелисса не ожидала.

– Куда угодно, – ответила она совсем как в фильме.

– Кидай сумку на заднее сиденье.

На приборной доске стоял игрушечный верблюд на резиновых ногах. На поворотах он покачивался. Под ногами у Мелиссы валялся кошачий ошейник со стразами.

– Значит… – Женщина зажгла сигарету. – Ты сбежала из дома?

«Но когда мы оказались на расстоянии оклика, пытаясь стремительно миновать это место, сирены заметили наш корабль и запели:

– Плыви к нам, знаменитый Одиссей, славнейший из ахейских мужей, брось якорь и послушай наши голоса, ведь никто никогда не проплывал мимо этого острова, не послушав наши сладкозвучные песни…»

На кухне Анжела застала Луизу, та делала кофе и тосты. Вспомнилось, как в колледже они с подругой снимали один дом на двоих. Индийский суп-пюре из бобов, ароматические палочки, Кэрол подхватила чесотку в студенческой общаге…

– Все хорошо?

– Разумеется. Почему ты спрашиваешь? – отозвалась Луиза.

– Ричард и Мелисса.

– Ничего особенного не произошло.

– Трудно оказаться меж двух огней.

– Да нет, ничего такого не случилось, правда.

– Вчера они оба вели себя не лучшим образом, – заметила Анжела и подумала: «Интересно, на какой планете подобное считается хорошим?»

Луиза обернулась и посмотрела Анжеле в глаза.

– Ричард – хороший человек.

– Я и не отрицаю. – Однако именно это Анжела и делала.

Луиза вставила плунжер во френч-пресс.

– Мелисса тоже хорошая девочка.

– Я знаю. – Еще одна ложь.

– В тостере есть пара тостов, угощайся. – Луиза взяла френч-пресс и вышла.

Ревность или детское желание вставить клин между Ричардом и Луизой, которые обладают тем, что она и Доминик утратили? Вновь нахлынули воспоминания. Хеншам-лейн, дом номер девяносто два. Донни напилась и на спор подстригла газон ножницами. Эта немка обычно запирала свою дверь на висячий замок… Вот Анжела с Домиником въехали в собственную квартиру. В хлебнице жили уховертки, а наверху кто-то очень громко играл песню «Лондон взывает» группы «Клэш», но это была их собственная квартира, и Анжела испытывала облегчение даже сейчас, почти тридцать лет спустя.

Доминик ел цельнозерновые хлопья «Шреддис» и читал газету. «Мы верим, что это была роковая случайность. Мы призываем всех, у кого есть информация, поделиться ею». Кокаин и геноцид, а на следующей странице – клонирование овец и солнечная энергия, все катится к чертям, а рай находится за углом. Так или иначе, все уравновешивается. Люди бросили курить и начали набирать вес. Полиомиелит излечили, а СПИД убивает миллионы людей в Африке. Да был ли когда-нибудь Золотой век? Детская проституция, бум алкоголизма, Крестовые походы…

Рядом сел Алекс с тарелкой воздушных пшеничных хлопьев и чашкой чая.

– Как побегал? – поинтересовался Доминик.

– Хорошо. Это было здорово.

– Тебе никогда не хотелось просто поваляться в кровати?

– Хотелось, конечно. Но нельзя.

За Алексом не числилось ни разбитых в аварии машин, ни беременных подружек, за что родители были ему благодарны, но между ними и сыном все равно царило отчуждение. Поначалу Доминик счел причиной наследственность – сходную сдержанность он заметил у Ричарда. Однако виной тому мог быть и подростковый возраст. Ты всегда будешь неправ, и в конце концов становишься детям не нужен. Поколения – словно листья, молодые наследуют мир, который тебя больше не волнует.

Фотографии Эндрю в доме Эми. Его семь раз госпитализировали с приступами астмы и легочными инфекциями. Поначалу Доминик был тронут заботой, с которой Эми относилась к Эндрю, однако постепенно его стало раздражать то, как этот молодой мужчина, которого он никогда не встречал, вторгается в их самые интимные моменты. Доминик заподозрил, что постоянные размолвки Эндрю с начальниками, соседями по дому и девушками являлись не следствием его болезни, но эпизодами в затянувшейся драме его с матерью отношений, за пределами которой Доминик был лишь интермедией.

– Кстати, кажется, я видел, как Мелисса шла по дороге в город, – проговорил Алекс.

Отец Ричарда умер от рака яичек в сорок лет. Ричарду тогда было восемь, Анжеле – девять. Стоял 1972 год. «Хьюлетт-Паккард» создавал свой первый карманный калькулятор, а Юджин Сернан делал последние шаги по Луне. В то время отец Анжелы и Ричарда работал в полиции, в отделе, имеющем право на применение огнестрельного оружия, и Ричард несколько лет потом верил, что отец погиб во время перестрелки. Кто состряпал эту ложь – мать или он сам – Ричард не помнил.