Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина

В плане нашей проблематики существенным является следующая характеристика будущего Китая Дж. Фридманом. «Смерть Мао Цзэдуна, – пишет он, – побудила его преемников еще раз попробовать реализовать извечную китайскую мечту. Они хотели видеть Китай процветающим благодаря международной торговле, но при этом сохраняющим единство под властью сильного центрального правительства. Дэн Сяопин, преемник Мао Цзэдуна, полагал, что Китай не может вечно оставаться в изоляции и при этом сохранять свою безопасность. Кто-то обязательно воспользовался бы экономической слабостью Китая. Поэтому Дэн Сяопин решил рискнуть. Он был уверен, что на этот раз Китай сможет открыть свои границы, вступить в международную торговлю и при этом не пасть жертвой внутренних противоречий… Так продолжалось около 30 лет – не такой большой срок для любой страны (и уж точно не для Китая). Нерешенным остается вопрос о том, можно ли управлять внутренними силами, накапливающимися в Китае? И именно с этого места мы начнем свой анализ Китая и его влияния на международную систему в XXI веке. Останется ли Китай участником мировой торговой системы? И если останется, не распадется ли он снова на отдельные части?»⁵⁶⁵.

Согласно Дж. Фридману, сейчас руководство Китая считает, что оно сможет в течение неопределенного времени держать ситуацию под контролем благодаря перемещению ресурсов из богатых прибрежных районов в глубь страны. Только в этом случае можно осуществить китайскую мечту о счастливой жизни в различных районах Китая, о чем свидетельствует бурный экономический рост страны. «Китайская экономика кажется полной энергии и сил, и если принимать во внимание только темпы ее роста, ею нельзя не восхищаться. Однако рост – только один из факторов, которые следует учитывать. Более важным представляется вопрос о том, приносит ли такой рост прибыль. По большей мере, рост китайской экономики абсолютно реален, за счет чего происходит поступление средств, необходимых для выполнения банковских операций. Но в действительности этот рост не усиливает экономику. А если он замедлится (к примеру, из-за рецессии в США), вся экономика может рухнуть в считанные дни»⁵⁶⁶. Это обусловлено тем, что экономический рост Китая имеет свои структурные пределы (одним из них является нехватка квалифицированной рабочей силы), которые уже близки.

Не менее существенным в сценарии американской эры Дж. Фридмана является то, что «следующий развал России, по-видимому, откроет дверь в “золотой век” США»⁵⁶⁷. Понятен субъективный характер данного сценария, выстроенный на анализе современных тенденций развития мирового сообщества цивилизаций, однако необходимо иметь в виду возможности развития мира, вытекающие из бифуркации. Бифуркация может привести и к позитивному развитию человека и человечества при определенных условиях. Для этого человечеству следует избавиться от отчуждения, связанного с социальной иерархией и насилием. Для осуществления такого рода бифуркации, согласно позиции И. Валлерстайна, необходимы превращение антирасизма в определяющую черту демократии, детоваризации уже товаризованного и борьбы с товаризацией того, что традиционно считается нетоваризуемым (например, доступ к воде, воспроизводство человека и т. д.)⁵⁶⁸.

Сама реальная жизнь на Западе свидетельствует о направлении бифуркации в этом направлении благодаря массе организованных действий по всем направлениям. «Каждый день, – пишет И. Валлерстайн, – я узнаю о множестве других вещей, которые разные группы предлагают, осуществляют или по крайней мере пытаются осуществить. Организационное воображение множества низовых страт миросистемы весьма богато, если мы сами не пытаемся его задушить. Активисты не готовы прислушиваться к народу, который они считают пассивным и политически неграмотным. Но если мы разбудим спящего великана, он может оказаться весьма конструктивным спящим великаном.

Среднесрочная перспектива – это арена политической борьбы, классовой борьбы в верном понимании того, что представляют собой классы и классовая борьба. Классовый вопрос – это не просто вопрос занятости или богатства или вопрос вознаграждении за труд. Раса, гендер и этничность не существуют в отрыве от класса и не являются самостоятельными сущностями. Раса, гендер и этничность – это неотъемлемые элементы сложного социального состава классов. И при таком понимании класса мы действительно имеем дело с классовой борьбой. Именно поэтому нет никакого политического смысла в том, чтобы структуры, вроде Всемирного социального форума, вступали в дискуссии и дебаты и шли на социальные компромиссы с участниками Всемирного экономического форума в Давосе. Мы не ищем здесь меньшего зла. Мы боремся за переход к иной миросистеме»⁵⁶⁹. В данном переходе к другой миросистеме существенным является движение к более демократичной и более эгалитарной миросистеме, что требует долгосрочной перспективы.