Красный дворец

Очутившись на террасе, я откинула голову назад. Меня окружали коричневые колонны, поддерживающие выкрашенные в нефритово-зеленый цвет и искусно разукрашенные изысканные карнизы. Дул легкий ветерок, и я глубоко вдохнула запах десяти тысяч деревьев.

Не было ничего удивительного в том, что павильон Сегомджон часто упоминался в разного рода литературных произведениях, особенно в поэзии. Он располагался у поросшей лесом горы, рядом с ручьем, поблескивающим в свете заходящего солнца, и внушал уверенность в том, что в нашем королевстве все в порядке. У нас нет голода. Нет ужаса и боли. Есть лишь вода, земля и деревья.

Это легкое, не тяжелее птичьего пера, чувство я испытывала всего одно мгновение.

Прислонившись к низкому дощатому забору, я прокручивала в голове одну и ту же мысль: все было не хорошо и правда казалась недосягаемой. По пути сюда я забежала в Хёминсо поговорить с медсестрой Огсун, выяснить, не слышала ли она чего-то нового. Она покачала головой и сказала, что расспрашивала всех, кого только было можно, но никто не знает, куда медсестра Чонсу ходила ночью незадолго до резни в Хёминсо.

Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что не замечала, как шло время, пока не услышала стук копыт вдали. Я обернулась. Солнце уже наполовину село, украсив золотым сиянием безоблачное небо и припорошенную снегом землю. В приближающемся всаднике я узнала Оджина.

Я похолодела от страха, но поспешила прогнать это чувство, выпрямила спину и сложила руки на груди. Я приняла решение и не собиралась менять его.

Я сделаю все, чтобы помочь медсестре Чонсу.

Оджин спрыгнул с лошади, привязал ее к перилам моста и перешел на мою сторону ручья. Он принес с собой запахи тумана, сосны и чуть ощутимый запах пота — создавалось впечатление, будто он очень спешил сюда. Одет он был в полицейскую форму, и мне казалось, я вижу перед собой молодого командира Сона в черной шляпе с бусинами. Рукава синего шелкового халата Оджина были расшиты серебром. На поясе висел внушительного вида меч.

Смутившись, я опустила глаза.

— Прошу прощения за то, что заставила вас проделать неблизкий путь к этому павильону, наыри.

Я ждала, что тут последует короткий неловкий разговор ни о чем или даже язвительный комментарий по поводу места нашей встречи. Но он просто сказал:

— Ты приняла решение?

— Не знаю, хватит ли у меня смелости попросить…

— Ты смелая, так что будь смелой и со мной, — ответил он, и голос его прозвучал столь твердо, что я удивилась. — В обходительности нет нужды.

Я обдумала его слова и пробормотала:

— Полагаю, ни в самом убийстве, ни в том, что имеет к нему отношение, нет ни капли обходительности.

— Это точно, — улыбнулся он.

Ободренная им, я чуть подняла глаза.

— Тогда расскажите мне, наыри, все, что вам известно об этом деле, а я расскажу вам все, что знаю я.

Он прислонился к забору, достал небольшую записную книжку и открыл ее.

— Мы опросили всех свидетелей, что оказались рядом с Хёминсо той ночью.

Я провела пальцем по воротнику своей формы, а затем, слегка смущаясь, встала рядом с Оджином и посмотрела на страницу, которую он мне показывал. И увидела написанные аккуратными иероглифами ханча имена. Первым шло имя медсестры Инён.

— Наша главная свидетельница — дворцовая медсестра Инён, бывшая служанка тамо в полицейском отделении, — сказал Оджин. — По ее словам, она пошла за Анби, чтобы предупредить ее о том, что нельзя покидать территорию дворца, но не смогла ее догнать. Потом она услышала крики и помчалась на место преступления.

У меня по спине пробежала дрожь.

— А где обнаружили тела?

— Тело придворной дамы Анби нашли неподалеку от ворот.

Я вспомнила ее, холодную и красную от крови.

Точные удары в легкие и горло.

— Старшая медсестра Хиджин лежала у подножия лестницы, рядом с учебным кабинетом.

Раны в спине и горле.

— Две ученицы были найдены в самом кабинете. Ынчхэ лежала рядом с дверным проемом, а Питна, свернувшись клубочком, у стены.

Питна, чьи ногти были в крови. Ей нанесли колющие удары в горло и грудь. У Ынчхэ был сломан нос, а в кулаке она зажимала клок волос. Ее ранили в живот, а прикончили ударом в горло.

— У всех жертв есть нечто общее, — прошептала я. — Рана в горле.

Оджин кивнул:

— Тамо, осматривая тело во второй раз, измерила раны в груди и на шее придворной дамы Анби. Они были нанесены оружием четыре чхона на два пуна[25].

Я нахмурилась:

— Командир считает, что орудие убийства — нож для резки трав. Однако для якчакту, мне кажется, лезвие слишком маленькое. Нож для резки трав по длине ближе к мечу. А ее закололи чем-то… я бы сказала, длинным и очень тонким.

— Я тоже так считаю. Но раны у других женщин вполне могли быть нанесены ножом для резки трав.

Я скрестила руки и начала ходить по террасе, пытаясь представить тела убитых. Хорошо бы рассмотреть их раны тщательнее, чем тогда, на месте преступления.