Красный дворец

— Темнеет. — Я смотрела куда угодно, только не на Оджина. — Нужно идти, пока не наступила ночь. Мне по меньшей мере два часа добираться до дома.

Свет постепенно покидал небеса, горизонт окрасило пурпурно-красное сияние, и на все окружающее упали тени, наполовину закрывшие лицо Оджина.

— У меня еще остались вопросы, — глухо сказал он. — Я провожу тебя до дома.

И, не дожидаясь моих возражений, Оджин пошел к своей вороной лошади. Я последовала за ним, думая, как бы мне избежать его расспросов. Когда он остановился перед лошадью, у меня не было ни малейших сомнений, что сейчас он заставит меня идти домой пешком. Я была служанкой, в конце-то концов, рожденной ходить по грязи. Хорошо, что хоть погода была хорошей.

Оджин поправил седло и бросил на меня быстрый взгляд.

— Можешь поехать на лошади, — сказал он. Я уставилась на него, слишком сбитая с толку, чтобы произнести хоть слово. Заметив мое замешательство, он неловко потер шею, вид у него при этом был непривычно взволнованный. — Ты… боишься лошадей?

— Ну конечно, нет, — пряча удивление, ответила я.

Я направилась к лошади и попыталась засунуть ногу в стремя. У меня все никак не получалось, а потом мое сердце зашлось от изумления, потому что Оджин обхватил меня за талию и легко посадил в седло. Он тут же убрал руки, и все же я по-прежнему чувствовала их тепло. Он, человек благородного происхождения, не должен был прикасаться ко мне. Это было незыблемым правилом, составной частью конфуцианской нравственности, а люди ранга Оджина рьяно охраняли свою репутацию и стремились вести себя правильно и добродетельно.

Я сидела на лошади, слишком ошарашенная, чтобы пошевелиться, и Оджин повел ее к дороге. Далеко не сразу мое разгоряченное лицо остудил вечерний ветер. Я совершенно забыла о только что случившимся разговоре, и Оджину пришлось вернуть меня к действительности.

— Я слышал, госпожа Хегён защищает своего мужа как только может, — осторожно сказал он. — Она не стала бы снабжать тебя столь щекотливой информацией без важной на то причины. Не будучи уверенной в твоем молчании.

Я снова вспомнила покои принца Джанхона.

— Я действительно не знаю, почему она доверилась мне, — солгала я. — Но, уверяю вас, наследный принц невиновен. Госпожа сказала, что, когда он вернулся той ночью, на его одежде не было пятен крови.

Оджин замедлил шаг:

— Вернулся?

У меня перехватило дыхание. Я очень сильно оплошала.

— Я хочу сказать… он целый день был во дворце. Так что как он может быть убийцей?

Оджин остановился, и его лошадь тоже. Он смотрел на меня из-под шляпы так пристально, что я не могла отвести от него взгляда.

— Мне нужно знать абсолютно все, — произнес он. — И я не допущу, чтобы ты пострадала из-за того, что сказала мне правду.

Мои губы по-прежнему были крепко сжаты; сердце грохотало в груди.

— Я прошу тебя довериться мне, — продолжил он медленно и твердо. — Расследование ведем только мы с тобой. Я должен знать, что могу на тебя положиться. Одно-единственное лживое слово — и все пропало.

Я крепче вцепилась в седло, нерешительность тяжелым грузом лежала у меня на сердце. А затем до меня дошло: Оджин доверил мне чрезвычайно важную секретную информацию. Дал прочитать сведения из своей записной книжки. И, по справедливости, я тоже должна быть искренней с ним…

После долгой паузы я прошептала:

— Наследного принца не было в его покоях в ночь резни. — По лицу Оджина пробежала тень удивления, равно как и ужаса. — Поклянитесь, что никому об этом не скажете.

Казалось, он не может подобрать нужных слов, и я продолжала стоять на своем:

— Если вы проболтаетесь, то навлечете на мою голову нечто ужасное.

Он выдержал мой взгляд, его глаза из-под нахмуренных бровей смотрели серьезно и решительно:

— Клянусь. Клянусь могилой отца, что ничто из того, что ты мне скажешь, не будет обращено против тебя.

И в этот момент у меня появилось странное чувство.

Я поверила ему.

8

Расследование убийств подобно чанги[26]: когда игрок берет восьмиугольник, время останавливается и мир исчезает, оставляя лишь стратегию, тактику и вопросы. И, обговаривая с Оджином наши следующие шаги, я чувствовала себя заколдованной.

Но как только Оджин остановил лошадь и спросил: «Это твой дом?», заклинание утратило силу.

Не важно, занимаюсь я или не занимаюсь расследованием убийств, я всегда буду возвращаться в этот дом. На меня смотрели грязные потрескавшиеся стены. Протекающая черепичная крыша напоминала о каплях дождя, падающих на лицо, когда я сплю. Изнутри расползалась плесень. Отец все больше пренебрегал матерью — и нами, — и это заметно обезображивало наш дом.

— Что случилось? — услышала я спокойный, глубокий голос Оджина.

И поняла, что все сильнее сжимаю седло.

— Ничего, — прошептала я и повторила: — Ничего не случилось, наыри.

И слезла с лошади прежде, чем он успел предложить свою помощь.

— А теперь уезжайте, — сказала я, — вам надо успеть вернуться до того, как ворота закроют на ночь.