Красный дворец

— Упряма, как и он, — буркнул командир Сон и обратился к Сульби: — Отведи ее в тюремный блок и сделай так, чтобы инспектор Со не узнал об этом. — А затем повернулся ко мне: — Если твой отец не явится за тобой, я буду держать тебя в заключении до тех пор, пока не истекут положенные медсестре Чонсу десять дней. У меня и без тебя дел по горло.

«Десять дней?..» Я беспомощно смотрела на него, сердце стучало у меня в горле.

Он заметил стоявший в моих глазах вопрос, и его губы растянулись в жестокой улыбке:

— Таков закон: приговор должен быть вынесен в течение десяти дней пыток. И я намереваюсь обвинить медсестру Чонсу в учиненной в Хёминсо резне.

До меня не сразу дошел смысл его слов. А когда это произошло, я почувствовала себя так, будто проглотила огромную ледышку. У меня осталось всего десять дней на то, чтобы спасти медсестру Чонсу от казни.

И один из них почти истек.

13

Я закрыла глаза и снова открыла их — дверь камеры передо мной по-прежнему была заперта на ключ, который звякал теперь о другие ключи в связке на поясе полицейского, идущего по темному тюремному коридору.

Я не злилась. Я была спокойна. Но совершенно не представляла, что мне делать.

По обе стороны от меня располагались камеры с незнакомыми мне людьми, которые шептали друг другу и себе под нос: «Она ведь медсестра? Что медсестра делает в тюрьме?» В полной тишине эти голоса казались слишком уж громкими. Я старалась не слушать, но это было совершенно невозможно.

— Может, кого-нибудь отравила?

— По-моему, она не похожа на убийцу.

— Убийцы редко похожи на убийц.

Я села и притянула колени к груди. Прислушиваясь к биению растревоженного сердца, я задавалась важным для меня вопросом: «Придет ли отец?»

Не знаю, как долго я так просидела, но вдруг в тюремный блок на цыпочках вошла Сульби. Почувствовав облегчение при виде знакомого лица, я, пошатываясь, поднялась на ноги.

— Инспектор Со ищет тебя, — прошептала Сульби, прижав лицо к прутьям камеры. — Мне велели сказать ему, что ты отправилась в дом кэкчи. И он, похоже, мне поверил: медсестры часто там останавливаются, когда задерживаются в столице на ночь. — Она помолчала. — Мне не хотелось лгать ему, но за мной следил слуга командира. Если хочешь, чтобы я сказала ему, где ты, я это сделаю.

Если бы Сульби действительно так поступила, это стало бы известно командиру. А у нее и так из-за меня было полно неприятностей.

— Нет, — прошептала я. — Я хочу побыть одна…

Скрестив руки, я стала ходить по камере: от беспокойства я не могла усидеть на месте. Но, поняв, что Сульби ждет от меня чего-то еще, я остановилась.

И поняла: мне было что ей сказать.

— Год назад ты, помнится, училась в Хёминсо, — быстро прошептала я. — Может, ты знаешь ученицу по имени Минджи?

— Ты говоришь о девушке, которой удалось избежать смерти? Да, знаю. Я даже помогала инспектору Со искать ее.

Мое сердце забилось чаще.

— Правда?

— Мне поручили опросить ее здешних родственников. Кроме того, я до сих пор составляю список ее родных и знакомых, живущих за пределами столицы, — по мнению инспектора Со, Минджи могла податься к ним. По всей видимости, сразу после резни отец Минджи исчез куда-то на целую неделю, — продолжала Сульби. — Инспектор Со считает, что он где-то спрятал Минджи, и ее семья очень боится выдать это место. Инспектор думает, они страшатся, что если их дочь найдут, то посадят в тюрьму и будут пытать, как медсестру Чонсу. Так что теперь он пытается завоевать их доверие.

Кто знает, сколько времени потребуется на поиски и расспросы Минджи? У медсестры Чонсу осталось всего девять дней.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала.

Она кивнула:

— Все, что угодно.

— Пойди к медсестре Оксун. Скажи ей: мне больше не нужно, чтобы она помогала мне доказать невиновность медсестры Чонсу. — Я должна уважать желание моей наставницы и прекратить поиски Ён-даля и его семерых детей. — Пусть вместо этого она расспросит всех, кого знает, об отце Минджи, о том, где он побывал на той неделе, когда случилась резня. Он может не доверять инспектору Со и ни во что его не посвящать, но, конечно же, должен был обмолвиться о своих передвижениях знакомым.

— Я пойду к ней прямо сейчас, — твердо сказала Сульби. — Я знаю, где она живет.

— Спасибо.

Она ушла, а я осталась ждать, слушая звон большого колокола, возвещающий о конце комендантского часа. И, само собой, думая о том, что скоро за мной придет отец.

Время шло, в воздухе растеклась и проникла в камеру холодная влажность. У меня замерзли пальцы ног; каждый шаг сопровождался болью. Я то и дело вытягивала шею, пытаясь высмотреть медсестру Чонсу или хотя бы ее камеру среди длинного ряда других камер и деревянных решеток. Но она по-прежнему лежала на полу, свернувшись клубком, и ее, боялась я, мучил жар.

Я слушала звон колокола и ждала.

Никто ко мне не пришел.

* * *

Меня разбудило звяканье ключей. Я, должно быть, уснула где-то на рассвете — а сейчас, судя по всему, приближался полдень. Я терла глаза, моргала и не чувствовала рук и ног — так сильно все затекло.