Красный дворец

И снова я ощутила какое-то странное покалывание, все мои мышцы напряглись. Мне чудилось, будто я должна что-то знать. Я помассировала висок и пробормотала:

— Это из-за сна…

Я вспомнила, откуда мне было знакомо это чувство. Я знала это все возрастающее отчаяние, когда ум разрывался на части — оно возникало каждый раз, когда я была очень близка к тому, чтобы поставить верный диагноз пациенту, и одновременно очень далека от этого. И чем дольше я определяла значение разных симптомов, тем сильнее становилось мое отчаяние. Но теперь я увидела все четко и ясно.

Рассказанная матерью история моего имени.

Письмо медсестры Хё-ок, которое по случайному совпадению начинается с имени.

Имена очень важны в нашем королевстве.

Я-то думала, что мать назвала меня так из досады, что у нее родился не желанный мальчик, а девочка, но нет, она назвала меня так из-за сна. А в основе имени моего младшего брата лежит последний слог моего имени. Хён. Один общий слог, обозначающий родство.

— Меня кое-что беспокоит в имени врача Кхуна. Кхун Муён… Все имена у нас даются не просто так, — задумалась я.

— Я знаю, как его имя пишется на ханча, — ответил Оджин. — Оно состоит из двух ключей, один из которых — «му» — имеет значение «оруженосец», а «ён» — это «герой».

— Ён… — Я наклонила голову и нахмурилась, представив лоб Кхуна с раной и грязью, словно он падал перед кем-то ниц. — Когда вы разговаривали с Кхуном, сказал ли он… — Я замолчала, стараясь собраться с мыслями. — Есть ли человек, с которым Кхун особенно не ладит? Который совершенно выводит его из себя?

— Госпожа Мун.

— Кто-нибудь еще? Может, член семьи?

— Его родители умерли. У него трое сводных братьев и сестер, и ему не понравилось, когда я начал расспрашивать о них. Я хотел было навести о них справки, но оказалось, что таких сведений в архивах нет. Мне кажется, его родители не зарегистрировали свои повторные браки.

— Врач Кхун Муён… Медсестра Инён… — Из всех, кто пришел мне на ум, только у этих двоих мог быть пичхим. — Этот инструмент должен принадлежать одному из них. Но мы воспринимали Инён лишь как свидетельницу…

И тут в мозгу у меня щелкнуло. Меня так потрясло мое внезапное озарение, что на мгновение я как будто покинула собственное тело. Тишина заполнила голову, я не слышала даже чириканья птиц на обнаженных ветках, трепещущих под мелким дождем. Когда ко мне вернулась способность мыслить, я почувствовала на себе озадаченный взгляд Оджина.

— А из каких ханча складывается имя Инён?

— «Ин» — это «благожелательность» и… — Он замер. — «Ён» — «герой»

— Толимджа. Название поколения, — прошептала я, все еще не в силах поверить в свою догадку. — Самая что ни на есть обычная традиция, согласно которой одного ребенка называют по первому или последнему слогу имени другого ребенка. Это может быть совпадением, но у двоих наших подозреваемых в имени один и тот же последний слог. Врач Кхун Муён и медсестра Инён. А что, если они сводные брат и сестра?

— Я понимаю, о чем ты говоришь, но… — Запнувшись, Оджин продолжил: — Но как ты сама сказала, это может быть совпадением.

— А не кажется ли вам, что в этом деле слишком уж много совпадений? — спросила я. — Совершенно случайно Инён в ночь резни оказалась в Хёминсо. На ней была соломенная накидка — возможно, она надела ее, чтобы скрыть кровь и царапины. И она могла где-то спрятаться и причесать растрепанные волосы. А во дворце медсестра Инён начала работать через некоторое время после того, как была обезглавлена медсестра Хё-ок.

«Я решила, что пришло время оставить прошлое позади, но тут в мою жизнь ворвалась другая трагедия, — так, вспомнила я, говорила Инён. — Моя мать умерла, а она всегда мечтала о том, чтобы я стала дворцовой медсестрой».

Я продолжила:

— До всего этого она была тамо в отделении полиции. Она мне рассказывала, что сама решила не идти работать во дворец, потому что была слишком занята расследованием убийства. Только представьте, сколькому она могла научиться… Подождите-ка. Сколько времени уходит на то, чтобы освоить искусство владения мечом?

— По меньшей мере семь лет.

— У нее на это было девять лет, и ее учителем был инспектор полиции…

Повисло глубокое молчание.

— Я не обращал на медсестру Инён никакого внимания. Считал ее всего лишь свидетельницей.

— Возможно, это простое совпадение. — Я дала обратный ход, не в силах представить, что это Инён поднесла тогда меч к моему горлу. — В конце-то концов, у нее есть алиби.

Лицо Оджина омрачилось:

— Пьяница-отец, который не может вспомнить, какой сейчас год, притон, полный жадных игроков. Она могла заплатить, чтобы они мне солгали. И ее отец в разводе. Может, он когда-то был женат на медсестре Хё-ок… — Оджин нажал пальцами на веки, на его лице проступило отчаяние. — Проклятие. Я должен был допросить их всех еще раз.

— Здесь нет вашей вины, — поспешила успокоить его я. — Вам пришлось вести расследование в одиночку, без помощи командира. Кроме того, Инён первая доложила обо всем в полицию. — Я покачала головой: — А разве убийцы сообщают об убийствах?