Красный Ярда

— За что я должен платить? — удивлялся граф. — За что? Он жил у меня, как на даче, на всем готовеньком.

Ярда предъявил графу счет, составленный по правилам торговой науки. Там было записано все, что делал Ярда и что делали другие батраки, которым граф тоже решил не платить денег. Счет взбесил графа, и он разорвал его.

— Не ходи сегодня в трактир, — предупредил Ярду конюх. — Граф подговорил своих слуг, чтобы они сыграли тебе «темную». Беги в город, пока цел.

Ярда поблагодарил конюха, простился с батраками и пошел в город, размышляя об этой дурацкой истории. Судиться с графом у него не было ни времени, ни денег. Оставалось одно, раз уж он идет в Остраву — поработать на шахте со знакомыми шахтерами.

Коцоурек и его ребята обрадовались Ярде. Историю с нечестным графом все приняли к сердцу и решили: такое дело нельзя оставлять без наказания. Планы мести графу, достойные Карла Моора, сыпались один за другим, пока Йозеф Коцоурек не предложил:

— Надо найти того жандарма, который собирался вести Ярду в участок, и подговорить его явиться в Карвину с отношением от жандармского управления. Тогда граф сразу прижмет хвост!

План всем понравился, но некоторые шахтеры сомневались, пойдет ли на это страж порядка.

Коцоурек поклялся, что сумеет уговорить жандарма, и сдержал свое слово. Жандарму понравился замысел шахтеров. Он захохотал и сказал:

— Я обтяпаю это дело за два часа. Достану вам мундиры и пойдем вместе.

При виде бумаги с орлом и витиеватой подписью начальника граф струхнул, пробормотал что-то и для виду накричал на эконома. Потом граф извинился перед Ярдой, но при этом почему-то не спускал глаз с жандармов. В его присутствии эконом рассчитался и с Ярдой, и с батраками.

Ярда ликовал. Но больше всех веселился жандарм. Вечером в ресторане «Под лоджиями» он пил вместе со всеми участниками похода в Карвину. Когда его рюмка пустела, Ярда сам доливал ее сливовицей и приговаривал:

— Пей, черт! Ты честно ее заработал. Под твоим мундиром бьется сердце благородного человека!

— Спасибо, Ярда! — бормотал охмелевший жандарм и лез целоваться. — Такие слова я слышу впервые в жизни!

— Хвали его, хвали! — подначивал Ярду Коцоурек. — Он осознает себя благородным человеком, и империя Габсбургов лишится своего верного слуги!

— Все, как на чертовой мельнице… — едва ворочая языком, говорил жандарм. — Гонза работает, черти не платят; я служу — никто не похвалит… Чертова мельница… чертов граф… чертова служба…

— От графа Билиновского откажутся даже черти! — крикнул Коцоурек.

— А мы переоденемся ангелами! — пошутил кто-то. — И заставим чертей поморить графа в аду. Верно я говорю, пан начальник?

— Я сам пойду с вами! — пообещал жандарм.

Представив себе толстого жандарма с ангельскими крылышками, все дружно расхохотались, но герой дня уже мирно дремал, положив голову на стол.

Впрочем, встречи с представителями власти далеко не всегда кончались для Ярды так благополучно.

Гашеку давно хотелось побывать в России, но сделать это легально не представлялось возможным. Оказавшись в Кракове, Ярда подружился с молодым поляком-археологом, одержимым своей наукой. Археология неплохо кормила Ярду: он написал несколько юморесок о ее поклонниках — к счастью, пан Щечиньский их не читал, его интересовали только стойбища первобытных людей и скелеты пещерных медведей.

Собираясь покопаться в долине Дунайца, археолог столкнулся с неожиданным препятствием: ему попадались набожные люди, которые считали археологию святотатством, а самих археологов — негодяями, не оставляющими мертвецов в покое. В одной деревеньке священник натравил на него собак. Ярда, готовый копать что угодно и где угодно, был как нельзя кстати.

Щечиньский начал свои поиски в окрестностях городка Босотов. Пыльное шоссе вывело друзей к Червеному Камню, потом они перешли Вислу и, миновав последнее австрийское пограничное укрепление, поднялись на гору, откуда увидели заставу с таможней и корчмой, а немного поодаль — черно-желтые столбы и дорогу со шлагбаумом, закрывавшим путь в Российскую империю.

Курган, привлекавший внимание археолога, находился неподалеку от горы, с которой спустились Ярда и археолог. Налево от того места, где они стояли, за высоким кустарником, находилась Россия. Нейтральная полоса между империями поросла густым кустарником — ничьим. В нем щебетали — тоже ничьи — птички.

Щечиньский был несогласен с Ярдой, когда тот повернул налево.

— Здесь дорога лучше, — ответил Гашек. — И с горы я видел, что тропинка к кургану идет по этой стороне. Не веришь — поднимемся снова наверх.

Тратить время на прогулки археологу не хотелось. Он не сдавался:

— Твой путь длиннее. Кроме того, если мы встретимся со стражниками, я смогу показать разрешение на работы здесь, а ты — нет. Тебя задержат.

— Не задержат. Пройдем под прикрытием кустов. И птички здесь чудесно поют!

Щечиньский махнул рукой:

— Иди тут, если тебе нравится. Я приду к кургану раньше тебя.