Красный корсар

– Да, дьявол обязан быть честным, когда его принуждают к тому, – снова начал помощник. – Конечно, мы имели много предупреждений. Капитан Никольс сломал себе ногу в ту минуту, когда поднимали якорь. Никогда я не видел, чтобы подобное несчастье осталось без последствий. Лоцмана насильно выкинули с корабля. И разве лодка со стариком не была знамением? А какой день мы выбрали, чтобы сняться с якоря? Пятницу. Удивляться осталось тому, что я еще жив! И это потому, что верю в то, что положено, а не слушался чужих капитанов. И Эдвард Иринг тоже стоял бы сейчас здесь, а не покоился бы на дне морском, если бы не был слишком доверчив.

Затем Найтхед в двух словах объяснил миссис Уиллис отчаянное положение судна и невозможность того, что оно продержится на воде еще несколько часов, потому что трюм уже до половины залит водой.

– Но что же теперь делать? – спросила гувернантка, с отчаянием глянув на бледную Гертруду, внимательно слушавшую разговор. – Нет ли какого-нибудь корабля поблизости, чтобы спасти нас? Неужели мы погибнем?

– Сохрани нас Бог от встречи с неизвестными кораблями! – вскричал упорный Найтхед. – У нас есть на корме шлюпка, и земля от нас в сорока лье на норд-вест. Вода и съестные припасы в изобилии; двенадцать сильных рук скоро доставят шлюпку к Американскому континенту.

– Вы хотите оставить судно?

– Да, интересы владельцев дороги каждому моряку, но собственная жизнь дороже золота.

– Да будет воля Божия! Но, конечно, вы не помышляете никакого насилия против этого молодого человека, который, я уверена, в таких критических обстоятельствах управлял судном как опытный моряк?

Найтхед пробормотал несколько невнятных слов и отошел к своим товарищам, готовым поддержать его в любом преступном поступке. В эти минуты Уайлдер молчал и держался спокойно; презрительная улыбка скользила по его губам, и он больше походил на человека, от которого зависит участь других, чем на ожидающего решения собственной участи.

Когда матросы пришли к окончательному решению, помощник выступил и объявил результат их совещания.

– Всем христианам, – сказал он, – находящимся на борту, хватит места в этой шлюпке, а что касается тех, кто доверяется иным силам, пусть они зовут себе на помощь своих заступников.

– Я должен заключить из этого, – спокойно произнес Уайлдер, – что вы хотите бросить этот корабль на произвол судьбы так же, как и отказаться выполнять свои обязанности?

Помощник с некоторым страхом, но вместе с тем и торжеством ответил:

– Вам, кто умеет вести корабль без экипажа, зачем необходима лодка? Наконец, вы не можете сказать вашим друзьям, кто бы они ни были, что мы лишаем вас средств достигнуть земли, если только вы житель земли. Вам остается баркас.

– Баркас! Но вы отлично знаете, что без мачты даже общими усилиями его невозможно поднять с палубы, иначе вы не оставили бы его.

– Кто снес мачты с «Каролины», тот может поставить их снова. Не пройдет часа, как невидимые руки поставят снасти, и вы спокойно поплывете дальше.

Уайлдер не удостоил его ответа. Матросы между тем с жаром готовились к отправлению. Испуганные, встревоженные женщины едва успели понять положение дел, как уже увидели, что раненого капитана несут в лодку. Минуту спустя их позвали занять место там же.

Необходимо было что-то предпринять. Матросов просить бесполезно, это только еще больше обозлило бы их. Гувернантке пришла мысль обратиться к раненому капитану, но безнадежное отчаяние на его лице, следы физического страдания ясно показали ей, как мало помощи можно ожидать от него.

– Что же нам делать? – спросила она Уайлдера.

– Хотел бы я это знать! – тотчас ответил он, бросая быстрый и проницательный взгляд на горизонт. – Возможно, что они достигнут берега, двадцать четыре часа тихой погоды достаточно для этого.

– А если нет?

– Северо-западный или другой ветер погубит их.

– А корабль?

– Если его покинуть, он пойдет ко дну.

– Тогда я должна поговорить с этими бессердечными людьми. Я не знаю, почему вы вызываете у меня такое сочувствие, загадочный молодой человек, но я готова многое вынести, лишь бы спасти вас.

– Постойте, дорогая сударыня, – произнес Уайлдер, почтительно удерживая ее за руку. – Я не могу оставить этот корабль.

– Еще не все потеряно. Можно подействовать на самые неукротимые характеры, даже невежество можно заставить послушаться голоса разума. Может быть, я сумею…

– Для этого нужно укротить один характер, победить одну причину, одолеть предубеждения, на что у вас не хватит никаких сил.

– Предубеждения, чьи?

– Мои собственные.

– Что вы хотите этим сказать? Подумайте, это слабость, это безумие.

– Разве я похож на безумного? – спросил Уайлдер. – Чувство, которое руководит мной, может быть, и ложное, но каково бы оно ни было, оно срослось с моими привычками, мнениями, убеждениями. Честь запрещает мне оставить корабль, которым я командую, пока на воде остается хоть одна доска.

– Но какую пользу может принести в таких обстоятельствах один человек?

– Никакой! – ответил он с грустной улыбкой. – Я должен умереть, чтобы и другие, когда окажутся на моем месте, так же исполнили свой долг.