Красный космос

– Расим, дай-ка батьке поперек пекла, – Георгий Николаевич втиснулся в освобожденное навигатором место. – Эх, понабрали вас зеленых по комсомольскому призыву, а тут ведь головой надо соображать, а не только беспокойным сердцем. Про обман зрения слышал, водитель?

– Это что-то в цирке? – обидчиво поинтересовался Коля.

– Ага, в нем – в лунном цирке, – подтвердил Багряк. – Теперь слушай меня и даже на экран не вздумай смотреть. Понял?

– Нет, – сказал Коля, – не понял, Георгий Николаевич. Простите, но за исправность «Лунохода» я отвечаю. И мне за любую царапину на его борту такую стружку Войцех Станиславович снимет, что не видать мне потом машины до конца смены. И если вы по какой-то причине, мне неизвестной, считаете, что ваш невооруженный глаз видит гораздо лучше, чем мой вооруженный по последнему слову техники курсограф…

– Вот ведь молодежь пошла, – пробурчал в интеркоме голос Петра Степановича. – Помнишь, Жора, как мы здесь только первый раз прилунились? Мы и слова такого не знали – курсограф. Нам логарифмическая линейка за счастье казалась.

– Начались воспоминания о тревожной молодости, – хмыкнул Расим. – На дворе тысяча девятьсот … год, космические корабли бороздят, электронно-вычислительные машины думают, целина осваивается, Арктика утепляется, а вы все дедовскими методами работаете.

– Дедовские методы – самые надежные, – наставительно сказал Георгий Николаевич. – Но шутки в сторону. Карпин, слушай мою команду – поворот налево, ма-а-арш! Стоп машина. Поворот направо, марш! Стоп машина.

Коля подчинился. Все же водитель он был от бога. Поверхность Луны кого хочешь с толку собьет. Отсутствие атмосферы превращает нагромождения скал и валунов в головоломку, в которой не разберется и самый совершенный прибор. Тут необходимы опыт и чутье. Опыта у Коли пока не имелось. А вот чутья – хоть отбавляй.

И когда полоса бездорожья осталась позади, а перед «Луноходом» открылся вид на кратер Эльба, в котором и таилась магнитная аномалия, Коля присвистнул, Расим издал странный звук проглоченного удивления, а Багряк покачал головой:

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

– Что там у вас? – спросил Петр Степанович. – Лунную кукурузу увидали?

– Почти, – сказал Георгий Николаевич. – Мы, кажется, нашли инопланетный корабль.

В «Луноходе» никто не пожелал остаться. Все облачились в пустолазные костюмы, помогли друг другу застегнуть пуговицы, замки, а напоследок пройтись сварочной иглой по швам. Нахлобучили цилиндрические колпаки с антеннами на голове, в просторечии именуемые «шамовками» из-за похожести ажурных конструкций на знаменитую радиотрансляционную башню в Москве. Компрессоры всосали последние толики воздуха, и Петр Степанович толкнул кремальеру выходного люка. Четверо исследователей вышли на открытую поверхность Луны.

Больше всего то, что там лежало, походило на бублик, у которого отхватили небольшой кусок, оставив на концах разрыва несимметричные наросты. Один из наростов напоминал киль ракеты, а другой оканчивался короткой дугой со сложной системой выпуклостей. По поверхности корабля шли наплывы глазури – на первый взгляд хаотичные, но глаз ухватывал в них некую регулярность. Противоположная разрыву часть бублика имела округлое вздутие, чем-то смахивающее на диск настройки педального вычислителя. Там же странные округлые формы слегка выпрямлялись, и можно предположить, что именно на нем и должен был стоять корабль, превратившись из загогулины то ли в огромную улитку, то ли в мифического змея, изогнувшего тело так, чтобы вцепиться в собственный хвост. Все в корабле казалось чужим, несуразным, несоразмерным.

Только вблизи можно было понять, насколько же он древний. Его обшивку почти сплошь изрешетили метеориты, что беспрепятственно бомбардировали поверхность Луны. Там же, где она сохранилась, можно было понять, что некогда броня корабля была зеркальной, с проступающими узорами, такими, какие проявляются на настоящих дамасских клинках.

Расим нашел отверстие побольше, заглянул внутрь, освещая налобным фонарем мглу корабля, но разглядел лишь плотное переплетение разнокалиберных нитей, паутиной преграждавшую путь.

– Хорошо бы туда забраться, – выразил общую мысль Коля. – Как вы считаете, Георгий Николаевич?

– Отставить самодеятельность, пионеры, – сказал Багряк. – На данном этапе – исключительно внешний осмотр. И то – очень и очень осторожно, чтобы ни одна частичка не упала с этой древности.

– Сфотографировать все надо, – веско сказал Петр Степанович. – Отснять со всех сторон. На всякий случай.

– На какой еще случай? – вскинулся Коля. – Тысячу лет этот корабль здесь лежал, так неужели и еще несколько дней не потерпит? – За всей этой тирадой крылось Колино нежелание возвращаться на «Луноход» за герметичной фотокамерой и сумкой с пластинками, которые он и должен был захватить сразу, но, честно говоря, забыл от восторга находки.

– Давай-давай, пионер, – сказал Георгий Николаевич. – Топай за фотокамерой.

– Пионеры юные, головы чугунные, – продекламировал Расим.