Красный космос

Какое бы мнение и по какому бы поводу ни высказывал Ефрем Иванович, у Петра Александровича оказывалось собственное и, как нетрудно предположить, ровно противоположное. Какую бы статью на научно-популярную или народнохозяйственную темы ни публиковал Ефрем Иванович в газетах «Правда», «Труд», «Красная звезда», журналах «Наука и жизнь», «Техника – молодежи» или даже «Пионер», незамедлительно в том же либо в ближайшем номере появлялась скромная врезка рубрики «Другое мнение», а то и целая статья, в которых Петр Александрович выражал иную точку зрения, веско, аргументированно, но не без иезуитской едкости к «безудержному полету неуемной фантазии», как он это именовал, своего коллеги.

Вот и сейчас, в вестибюле Зала заседаний Академии наук СССР, что располагался на одном из верхних этажей колоссального Дворца Советов, архитектурного шедевра Иофана, Щуко и Гельфрейха, столы с разложенными книгами воочию являли собой единство и борьбу таких ярких противоположностей, какими являлись академик Антипин и академик Казанский. Ибо на столах в изобилии лежали свежие, только отпечатанные, пахнущие типографской краской книги, авторами которых являлись эти в высшей степени уважаемые люди.

– Что вам, молодой человек? – спрашивала продавщица с улыбкой. – «Великое Кольцо» или «Арктический посев»?

И молодой человек, пришедший, как нетрудно догадаться, послушать доклад своего учителя Ефрема Ивановича Антипина, брал со стола книги, осторожно их листал, словно пытаясь удостовериться – автор Е.И. Антипин, чей очередной научно-фантастический роман опубликован в популярной серии «Библиотека приключений и научной фантастики» издательства «Детгиз», и его великий учитель, академик, профессор, – одно и то же лицо. Затем молодой человек протягивал магнитную карту, расплачивался и уносил с собой драгоценную добычу – нередко в двух экземплярах.

– Ефрем Иванович, Ефрем Иванович! – слышалось от книготорговых столов. – Автограф, пожалуйста! Автограф!

– Ну, что тут у нас, – раскатистый и рокочущий бас Ефрема Ивановича раздался в вестибюле, и он, как всегда окруженный учениками, словно Аристотель, вышагивающий под сводами древнегреческой Академии, подошел к книгам, принял от страждущего раскрытый томик, достал из кармана ручку и широким почерком надписал «Мечтайте!» и подписал. – А это что за новый труд? – Антипин взял со стола скромно притулившуюся книжку. – Ба, уважаемый Петр Александрович тоже разродился очередным опусом! Хм, «Арктический посев…» так, так, так…

– Интересуетесь? – раздался рядом тихий, вкрадчивый голос.

Ефрем Иванович оторвался от книги и посмотрел на согбенного человека с суковатой палкой вместо трости и академической ермолкой на седых кудрях.

– Здравствуйте, Петр Александрович! – поклонился и расшаркался академик Антипин перед своим альтер эго. – Как ваше здоровье?

– Здравствуйте, Ефрем Иванович, – ответил академик Казанский и язвительно добавил: – Не дождетесь. Вы, я вижу, вновь предались безудержным и беспочвенным мечтаниям, уважаемый коллега. – Петр Александрович указал подбородком на книгу.

– Да, – кратко ответствовал Ефрем Иванович. – Предался.

– И куда вас на этот раз занесло?

– На десять тысяч лет вперед, Петр Александрович. Захотелось, видите ли, представить – чем и как будут жить наши далекие потомки, описать их путешествия в космическом пространстве, контакты с далекими братьями по разуму. Впрочем, я вижу, и вы детской литературой балуетесь? – Ефрем Иванович потряс раскрытой книжкой.

– Балуемся, балуемся, – сказал Петр Александрович. – Не без этого. Дети и юношество – благодатный материал, чтобы вложить в них настоящую мечту, – академик Казанский сделал ударение на слове «настоящую». – Потому и носит мой опус подзаголовок «Роман-мечта». Да и заглядываем мы всего лишь на несколько лет вперед. Держим, так сказать, ближний прицел. У вас космические корабли на… на… этих, как его…

– Анамезонных моторах, – подсказал Антипин.

– Вот-вот, на безответственной и ничем не подкрепленной фантазии, а у нас всего лишь трактора на термоядерном ходу – идеальная машина для суровых условий Арктики. У вас Великое Кольцо объединенных разумов, а у нас всего лишь пахота на вечной мерзлоте, да выпас мамонтовых и носорожьих стад. Вы зовете молодежь туда, куда она не сможет попасть никогда, если только кто-то не изобретет эликсир бессмертия, а мы зовем молодежь во втузы, в мастерские, на заводы, в Арктику, куда она может попасть хоть завтра, получив в школе аттестат зрелости.

Но тут беседу двух корифеев прервал звонок, означавший, что заседание вот-вот начнется и что участникам следует поспешить в зал и занять полагающиеся им места вокруг огромного круглого стола, концентрическими кругами от которого расходились ряды амфитеатра для почетных гостей, студентов, молодых ученых и просто интересующихся последними достижениями советской науки.

Председатель негромко ударил молоточком по стоящему перед ним гонгу и объявил:

– Уважаемые коллеги и приглашенные, слово для доклада предоставляется академику Ефрему Ивановичу Антипину. Прошу вас, Ефрем Иванович, на трибуну.