Красный Крест

Чемодан собран. Я принимаюсь застегивать молнию, но в этот момент кто-то звонит в дверь. Этот назойливый гость все звонит и звонит, а я понимаю, что если сейчас не закрою чемодан, мы не успеем в отпуск. Я повторяю: «Сейчас! Сейчас!», но кто-то там, за дверью, продолжает трезвонить и наконец будит меня.

Я открываю глаза. Мне кажется, что я спал всего час, но большая стрелка против десяти. Доброе утро, приехали грузчики. Там, за дверью, диван, шкафы и стулья.

«Сейчас, ребята, одну минуту!»

Мастера начинают собирать мебель, и, посчитав себя лишним, я спускаюсь вниз с чашкой кофе.

На улице моросит мелкий октябрьский дождь. Взявшись за прутья, словно осужденные, на машину, из которой вытаскивают коробки, глазеют детсадовские ребята. Я на свободе — они нет. Мальчишки, судя по всему из старшей группы, наблюдают за всем происходящим молча и внимательно. В тапках на босу ногу я переступаю несколько луж и подхожу вплотную к забору. Протянув руку между прутьями, один из парней по-мужски приветствует меня:

— Мы сегодня ели Сталина!

— Что вы делали? — с улыбкой спрашиваю я.

— Ели товарища Сталина! — по-прежнему со всей серьезностью отвечает малыш.

— Это как?

— Я ел голову, но она невкусная — там одно тесто!

— А я ел ногу, шоколадную!

— А я погоны ел и медали!

— Это как, парни?

— У нас сегодня у Люды Куницыной день рождения. Ее папа принес торт в виде товарища Сталина… он в цветочках и в гробу был, с шоколадом.

— Во весь рост, что ли, торт?

— Да-да!

— Да нет! — начинают спорить мальчишки.

— Да-да!

— Да нет же! Наша воспитательница сказала, что была в Москве в Мавзолее и что размером торт больше похож на Ленина, потому что тот маленький…

— Но торт-то вкусный?

— Не-а, «Киевский», с грибочками, лучше!

Я улыбаюсь, выбрасываю сигарету и, сделав последний глоток кофе, треплю парня по голове. Это все, что нам нужно знать об истории: тиран, который десятилетиями наводил страх на миллионы собственных сограждан, одним осенним днем обязательно превратится в салат или торт.

Почувствовав холод, я решаю вернуться домой. Поднимаясь по ступенькам, к ужасу своему, я вижу соседку.

«Черт бы ее побрал», — думаю я.

— Доброе утро, Саша!

— Ничего себе! Вы прогрессируете…

— Это все красный крест!

— Слушайте, я хотел извиниться за вчерашнее. Простите меня, я вел себя, как последняя истеричка…

— Нет-нет, не извиняйтесь! Я все понимаю. Мне не следовало задавать вам все эти вопросы. Вы правы, я часто лезу не в свои дела. Знаете, за эти годы я стала безразличной к человеческим страданиям — все они кажутся мне чем-то самим собой разумеющимся. Лично я никогда не встречала счастливых людей. Мне кажется, что таких и не бывает. А горем меня, к сожалению, сложно удивить. Так вы меня простите, Саша?

— Хорошо… Только если вы простите меня…

Я прохожу мимо и начинаю открывать дверь, но за моей спиной вновь раздается соседский голос:

— И все же… знаете… меня заинтересовала одна деталь. Возможно, это обыкновенная оговорка, но уж очень интересная! Вы вчера сказали, что ваша жена ушла от вас шесть месяцев назад, верно?

— Можно и так сказать…

— Но при этом сколько вашей дочери?

— Три…

— Три месяца?

— Черт, да…

— Вот! Не знаю почему, но я запомнила, что вашей дочери, кажется, всего три месяца, хотя вы, по-моему, об этом не рассказывали…

— Рассказывал…

— Рассказывали, да? Ну что ж… Вылетело из пустой головы… Но вот видите, вспомнила же утром! Я вспомнила и подумала, что какая-то очень странная история получается: мамы нет уже полгода, а дочери исполнилось всего три месяца… Как же такое может быть?

«Старая бестия! — думаю я. — Не успела извиниться и тотчас сует свой нос куда не следует. Не буду же я стоять здесь, посреди лестничной площадки, и пересказывать ей все, что с нами произошло…»

— Когда-нибудь я обязательно расскажу вам, Татьяна Алексеевна, когда-нибудь… но только не сегодня, хорошо? Простите, меня ждут грузчики.

* * *

Вечером того же дня я еду к маме. Мы сидим в гостиной. Мама играет с Лизой, отчим, уставившись в телевизор, смотрит российские новости.

— Ты только послушай их, а! Еще пятнадцать лет назад с нами считался весь мир, а теперь? На чем мы летаем? На чем будем летать? Они скоро развалят весь авиапарк! Мы стали людьми второго сорта из страны третьего мира!

— Ты-то точно! — не отвлекаясь от внучки, шутит мама.

— Мам, я вчера познакомился с соседкой…

— С той старушкой?

— Ага.

— И как она тебе?

— Много интересного рассказала.

— Та женщина, риелтор, говорила, что соседка наша много лет провела в лагерях.

— Правда?

— В лагерях, в лагерях! Сперла, наверное, что-то, вот и села! — острит отчим.

— Гриша, смотри телевизор…

— Мам, и что рассказывала риелтор?

— Да ничего особенного. Сказала, что соседка у вас хорошая, что сидела в лагере, а потому не думайте долго, покупайте квартиру — приличных соседей теперь не так легко найти.

— Приличные соседи! У вас все, кто сидел, теперь приличные! Ты откуда знаешь, что она приличная? Может, она убила кого?

— Она в Москве в МИДе работала…