Красный Крест

На докладной записке т. Вышинского от 23 апреля 1942 г. о неоднократных представлениях болгарской миссии относительно сообщения сведений о германских военнопленных в СССР тов. Молотов написал: «Не отвечать».

30 июля 1942 г. на докладной записке т. Вышинского по вопросу о предложении финского правительства об обмене списками военнопленных т. Молотов сделал пометку о своем согласии с тем, что отвечать на предложение Финского правительства (и соответствующую телеграмму Международного Комитета Красного Креста) нет необходимости.

31 августа 1942 г. по указанию т. Вышинского посланнику СССР в Швеции в связи с запросами шведского министерства иностранных дел относительно обмена списками военнопленных было рекомендовано на такого рода запросы не отвечать, а в случае, если шведы будут настаивать, сказать кому следует, что, в связи со зверским обращением гитлеровских властей и их пособников с советскими военнопленными, отрицательная позиция советских органов в вопросе обмена списками военнопленных сама собой понятна и не требует никаких объяснений.

29 января 1943 г. на докладной записке Правового отдела на имя т. Вышинского с предложением не отвечать на ноту от 27 января 1943 г. за № 27 болгарской миссии относительно дачи сведений о германском ефрейторе Гастаниена, взятом нами в плен, т. Вышинский наложил резолюцию: «Согласен».

* * *

Посреди поля стоял крест. Тонкий и в человеческий рост. Простой, но гордый. Сваренный из двух старых труб, облупившийся и изъеденный ржавчиной, крест этот казался красным. Слегка покосившийся, но намертво вонзенный в землю, едва начинался ветер, крест этот резонировал и превращался в музыкальный инструмент. Крест пел о прошлом и о будущем, о смерти и о безысходности, о памяти и о смирении. Не политый, но пропитанный кровью снизу, из самой этой земли, крест был ее историей и метафорой, предупреждением и ориентиром. Крест поливали дожди, заваливал снег и обжигало солнце, и тень, которую он отбрасывал, была не черной, но темно-красной, и теперь тень эта разливалась за горизонт так далеко, что время от времени, приняв ее за закат, люди любовались ею.

* * *

ТЕЛЕГРАММА

Из Женевы

25 июля 1942 г.

Его Превосходительству

МОЛОТОВУ,

Народному Комиссару

Иностранных Дел.

Москва

Финляндское правительство просит нас обратиться еще раз к Правительству СССР с тем, чтобы получить информацию о финляндских военнопленных, находящихся во власти советских сил. Списки, которые мы уже получили от финляндского правительства, могут быть немедленно обменяны при нашем посредничестве, как только будут получены также списки финляндских военнопленных. Принцип взаимности, принятый согласно заявлениям советского и финляндского правительства в 1941 г., мог бы быть, таким образом, в действительности обеспечен в соответствии с Гаагской Конвенцией 1907 г. и Женевской Конвенцией 1929 г. о раненых и больных.