Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольников

8 октября 1929 года в Политехническом музее был запланирован литературно-творческий вечер под названием «Открывается РЕФ», на котором должен был председательствовать и выступать Владимир Владимирович Маяковский. РЕФ означал собой литературное сообщество «Революционный фронт», который пришёл на смену знаменитому ЛЕФу, который расшифровывался как «Левый фронт». Желая собственными глазами увидеть момент создания этого литературного общества, Фёдор Фёдорович Раскольников обратился к администратору Политехнического музея с просьбой помочь ему сходить на этот вечер со своей невестой Музой, которую он в это время тоже начал приобщать к литературе и искусству. «Тов. администратор! — написал Фёдор в своей записке. — Устройте на сегодняшний вечер Маяковского 2 билета. Буду благодарен, Ф. Раскольников. 8.Х. 1929 г. Москва».

Так они с Музой начали регулярно посещать московские премьеры и шедшие в те годы повсюду литературные вечера и концерты. Муза начала с удовольствием принимать исходившие от Фёдора приглашения. Она говорит: «Я любила его рассказы о революции и гражданской войне, мне нравилось слушать эти эпические были из уст их участника и героя Волги и Камы. Он рассказывал мне о своих литературных замыслах, о новых книгах, о писателях. Несколько раз мы ужинали в литературно-артистическом клубе „Кружок“, где собирались артисты, писатели, поэты, художники. Раскольников знал их всех и познакомил меня с несколькими — Пильняк, Лидин, Никитин, Всеволод Иванов, Пантелеймон Романов. Знаменитый актёр Юрьев рассказывал нам, как он играл в спектакле „Маскарад“ в Петрограде в самую ночь февральской революции…»

Как и девять лет назад, предложение поработать за границей исходило от Карахана. Встретился Раскольников с ним с ним совершенно случайно в том же клубе «Кружок» и быстро разговорились. Раскольников сказал, что он решил уйти из Главискусства, так как ему надоело быть цензором, но он пока даже не представляет себе, чем ему заниматься в дальнейшем, поскольку нового места себе он нигде не приготовил. Любезный Караханчик сообщил ему, что он всё ещё считается в Наркоминделе номенклатурой наркомата, и его там помнят и ценят не только за работу в Афганистане в начале 1920-х годов, но и за участие весной 1926 года в работе смешанной советско-афганской комиссии, когда он ездил в Афганистан в качестве председателя советской делегации. И он сказал, что есть вакантное место полпреда в Эстонии и, если Раскольников не возражает, то он, Карахан, провентилирует вопрос у руководства. Раскольников не возражал. И вскоре Карахан позвонил ему и объявил, что дело с руководством улажено, в ЦК тоже возражений не встретилось, и он, Раскольников, может оформляться в НКИД на должность полпреда СССР в Эстонии.

Пока его юная жена готовилась в Москве к институтским экзаменам, Раскольников в Таллинне энергично входил в свою роль посредника между двумя этими соседними странами. Вникал в старые запутанные пограничные споры. Улаживал конфликты между экспортно-импортными организациями обеих стран и тому подобное.

Встречался с политическими и общественными деятелями. Неожиданно приятным в общении оказался Константин Пяте, один из кандидатов в президенты Эстонской республики, вскоре им и ставший. Голубоглазый улыбчивый человек, с выпуклым лбом в ореоле лёгких, как пух, седых волос, он обо всём судил оригинально, крупно.

Он удивил Раскольникова, однажды заявив ему:

— Европейскому сообществу грозит опасность не столько слева, сколько справа. Обратите внимание на молодую германскую национал-социалистическую партию Гитлера. Она ещё покажет себя. Уверяю вас, не пройдёт и нескольких лет, максимум три, четыре года, и Гитлер будет у власти в Германии. Европа обречена переболеть фашизмом. Как вы — коммунизмом. фашизм — естественная реакция на ваш коммунизм.

Привлекательным собеседником оказался и генерал Лайдонер, занимавший особое место в эстонском обществе. Именно он в 1924-м году подавил коммунистическое движение в стране. Считаясь «спасителем отечества», он был высшим нравственным авторитетом страны. В нём ничего не было от кровавого диктатора. Стройный, как юноша, с откинутой назад красивой головой, в разговоре он подчёркивал, что собеседник интересен ему своей индивидуальностью. Сам он судил обо всём с позиции своеобразного толстовства, странным образом сочетавшегося с его военной профессией. С женой своей, Лидией Ивановной, русской, тихой печальной женщиной (их взрослый сын погиб в автомобильной катастрофе), они составляли трогательную пару. В их небольшом поместье недалеко от Таллинна Раскольников с удовольствием проводил часы в неторопливой беседе о политике, о прошлом и настоящем России, о странностях их личных судеб. Он, конечно, ни на минуту не забывал, что философствует не с обычным человеком, перед ним политический и классовый противник. Но ничего не мог с собой поделать: его тянуло к этому человеку, точно так и к нему испытывал привязанность, питал добрые чувства этот странный генерал.