Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольников

Ей было не суждено дожить до того безумного времени, когда начнётся поголовное уничтожение партийной и культурной интеллигенции — она выпьет стакан сырого молока и скончается в Кремлёвской больнице от брюшного тифа на руках у своей матери. Её родители впадут в депрессию после смерти любимой дочери: Екатерина Александровна Рейснер умерла вскоре после смерти дочери при невыясненных обстоятельствах. По официальной версии — выпила такого же сырого молока, как и её дочь, и заболела брюшным тифом, от которого уже не оправилась. Фёдор в эту версию не поверил ни на мгновение, догадываясь о страшной и обычной в те злые времена правде. Он не сомневался — смерть Ларисы тоже была насильственной, и Екатерина Александровна, дежурившая у постели дочери, знала об этом. С таким знанием — только в могилу…

Через год после смерти жены скончался и Михаил Андреевич Рейснер, один из создателей первой советской конституции. Казённая версия гласила: профессор угас от тоски по жене и дочери. Фёдор Фёдорович предполагал, что профессора убрали вслед за Ларой.

Но смерть Ларисы ещё вполне могла сойти за естественную, не зря ведь она говорила, что «революция бешено изнашивает своих профессиональных работников… Ещё немного лет, и из штурмовых колонн, провозглашавших социальную революцию, не останется почти никого».

Известная поэтесса Лариса Васильева в книге «Кремлёвские жёны», пишет о злоключениях Рейснер с известной долей патетики и трудно скрываемого восхищения: «Она бросала своё красивое тело под снег и град, под обстрелы, пила воду из вонючих луж, рядом с кавалеристами лихо сидела в седле и наслаждалась, чувствуя, что пуля не берёт её».

Но смерть придумала для неё другую форму. Стакан молока. В своей последней статье она написала:

«Немногие научились видеть революцию, смотреть, не мигая, в раскалённую топку, где в пламени ворочались побеждённые классы, и целые пласты старой культуры превращались в пепел. И всё-таки смотрели, не отворачиваясь, и написали потрясающее, безобразное и ни с чем не сравнимое в своей красоте лицо революции».

Словно бы в память о ней была написана поэтом Матусовским песня о чайке, предназначенная для популярного фильма «Оптимистическая трагедия», премированного в 1962 году в Каннах по сценарию Всеволода Вишневского, поставленного режиссёром Самсоном Самсоновым. Главной героиней этого фильма является комиссар флота, в котором все сразу же узнали Ларису Рейснер, а имя Лариса переводится с греческого языка как «Чайка». Так что и песня эта тоже о ней:

Не вейся ты, чайка, над нами,
И голосом тонким не плачь, ты не плачь!
Мы вышли на битву с врагами,
Сыграй нам тревогу, трубач!
Сыграй, чтобы люди вставали,
Трубу твою слыша вдали, да вдали,
Чтоб мёртвые вместе с живыми
В атаку последнюю шли.

Мы вышли бороться за счастье

И нет нам дороги назад, нам назад,
И наши матросские ленты
Как чёрные птицы летят.

И нас провожая в дорогу

Ты нам пожелаешь удач, нам удач!
Нам песен прощальных не надо
Сыграй нам тревогу, трубач!..

А ведь это была бывшая салонная петербургская поэтесса, бывший комиссар Балтфлота, бывшая посольская жена… И она же — бывшая разведчица и всадница.

В 1920-е годы писатель, поэт, очеркист, общественный деятель и путешественник Вивиан Азарьевич Итин, автор утопического романа «Страна Гонгури», посвятил своей подруге Ларисе Рейснер поэму «Солнце сердца», в которой отразился весь ужас братоубийственной Гражданской войны в России:

…С тобой проститься не успели мы,
За лёгкой славой ты ушла;
Но всё ж путями нераздельными
Дорога наша залегла.
И — кто за прежнее поручится? —
Быть может, бешено любя,
В корабль враждебный с Камской кручи я
Безмолвно целился — в тебя!..

Лариса Рейснер была для Вивиана звездой, солнцем его сердца. Да и как забыть такую красавицу! У неё была внешность олимпийской богини. Или валькирии древнегерманских саг. А её острый ироничный ум сочетался с мужеством и бесстрашием воина. Она обожала риск и упивалась опасностью.